Восхождение на Макалу

Михал, Милан и Карел обеспечили в этот день маршрут до того самого места, где 21 мая 1973 года штурмовая и поддерживающая команды оставили кислородные баллоны и палатку, предназначенную для шестого лагеря.

Здесь прервалась чехословацкая экспедиция 1973 года.

Над пятым лагерем они укрепили двести восемьдесят метров веревки (больше у них не было). Выше черной башни они шли по пояс в свежевыпавшем снеге. Забив крючья в эти графические черно-охристо-красно-белые скалы, они привязали конец последней веревки и вернулись назад. В пятый, четвертый, третий лагерь, скорее вниз, до второго. Однако Карел остался в четвертом.

Порой бывает так. Человек просто лежит в спальном мешке, устремив взгляд в бесконечность, и толчком к такому состоянию может послужить хотя бы мысль о том, почему столь хитроумная деталь, как редукционный клапан кислородного аппарата, начинает барахлить, проявляя коварство именно здесь, лицом к лицу с горой.

На другой день Карел спустился. По дороге он, верно, мурлыкал себе под нос старые туристские песни, фотографировал, размышлял, присаживался там, где можно присесть, и никуда не спешил. Эта склонность к размышлениям явилась причиной нового прозвища Карела — Пршемысл.

Однако к вечеру в базовом лагере никто не знал, где Пршемысл.

Руководитель экспедиции Иван стал упрекать Михала и Милана, почему они спустились без Карела. Михал ответил, что отказывается ходить с Карелом из-за его поразительной медлительности. А скорость — один из основных элементов успеха экспедиции. Михал отверг упреки Ивана, но это не уменьшило нашего беспокойства, ибо Карел так и не дал о себе знать даже в условленное время по рации. Может быть, он спит в четвертом лагере, а может, в третьем, — во всяком случае, во второй он до сих пор не пришел. Слово «пришел» совсем не объясняет способа передвижения по ребру, хотя три-четыре последних шага от конца страховочной веревки, натянутой на этот раз прямо над крутым фирном, от «Ножа» отвесно вниз ко второму лагерю действительно можно назвать ходьбой. Но об остальном пути от вершины Макалу через юго-восточный гребень, южную вершину, по всему ребру вниз до подножия ледовой стены над Чехословацким ледником никак не назовешь ходьбой, и тут неуместны слова «прийти» или «уйти». По ребру, по его скальным, ледовым и снежным участкам карабкаются единственно с помощью страховочных веревок и веревочных лестниц, причем, по мере того как восходители осваивают каждый захват веревки, каждый участок скалы, они продвигаются все быстрее.

В базовый лагерь вернулось большинство альпинистов. Ферко Достала скрутили почечные колики. У помощника кинооператора Гонзы Червинки изнуряющий кашель, и, когда ночью частота приступов кашля, несмотря на лечение, увеличивается, он получает кислород и кое-как засыпает; позже ему дадут морфий, затем строфантин, потому что в его легких все больше становится влажных хрипов. Все это может закончиться эмфиземой или скоротечным отеком легких, который на этих высотах опаснее, чем печально знаменитое высокогорное воспаление легких, хотя оба состояния имеют одну и ту же причину: сжатие до полной непроходимости тончайших веточек бронхов, повышенное кровяное давление в легочной артерии и проникновение жидкости в альвеолы. Следовательно, интенсивное лечение ассистента кинооператоров было уместно и оказалось успешным, хотя окончательное выздоровление будет длиться долго. Но Гонза еще поднимется с камерой на южную вершину Макалу, будет снимать все восхождение по ребру и в завершающей фазе экспедиции снова пойдет наверх по испанскому маршруту, как самый надежный член обеспечивающей группы, превратившейся позже в спасательную.

Базовый лагерь в последующие два дня становится всеобщим прибежищем. Некоторые начинают страдать от типичного на этих высотах недуга — воспаления прямой кишки, у других появились боли в желудке, а ночью с дальнейшим понижением атмосферного давления многих посещает подружка-бессонница, ибо альтиметр поднимается выше и выше, увеличивается влажность воздуха, сыро, плохо душе, и телу, и мозговым центрам, которые начинают работать некоординированно; альпинистов будят неритмичное дыхание, тяжесть в груди и в горле, ночная гиперфункция почек, хотя к утру почти весеннее небо проясняется. Только за пиком VI в эти предутренние часы встает черно-серая стена, пересеченная горизонталями электрических разрядов, которые ширятся между слоями туч.

27 апреля в семь часов утра Лео Паленичек и Владо Ондруш, первый кинооператор экспедиции, вместе с двумя шерпами радировали нам из лагеря 3. Но и там нет Карела, прозванного Пршемыслом или еще Петром за то, что он похож на святого с башен часов Староместской ратуши.