Восхождение на Макалу

Последний переход падает на 1 апреля. Ясное утро. Карликовые кусты можжевельника, растоптанные и поломанные нами, нагреваясь под лучами солнца, издают пряный аромат, который, смешиваясь с запахом талого снега, дурманит голову, как наркотик. Перед нами новый образ Барунской долины, край снежных плато и древних морен исчезнувшего ледника. В полдень мы минуем постройку культового назначения, заброшенную и разваливающуюся каменную пирамиду. Ветер сгибает бамбуковые прутья с побелевшими флажками. Край становится все более пустынным. Нас окружают степь и лед, удивительная смесь арктической природы и пустыни, иссушенной солнцем, ветром и морозом. Благодатные белые горы остаются далеко на юге у порога Барунской долины. Склоны покрыты смерзшейся травой и кустиками вереска. Мы идем вдоль ледниковой реки, размывающей принесенные ею же отложения. Мы шагаем по песку и гальке, согретым солнцем, и они кажутся нам такими же теплыми, как отмели родной реки. Мы идем по берегу мутного потока, а другой берег — это бок ледника. Нас сопровождает постоянный запах симбиоза льда, солнца и камня, им пропитаны едва заметная тропка, шерстяные накидки носильщиков и кожа наших рук.

Где-то далеко за Барунским перевалом осталось прошлое, семья, друзья и далекая родина.

За боковым гребнем долины, становящейся безмерно широкой, уже не стесненной склонами и откосами, превратившейся в свободное пространство между пиками, горами и семитысячниками, наконец открывается Макалу. Прямо перед похудевшими альпинистами, чьи волосы, рубашки и куртки выгорели на солнце, вздымается к невероятной глубине неба южная стена горы, красновато-коричневая в лучах заката.

На ней почти нет снега. Вся стена исполосована черными гнейсовыми прослойками, как тигровая шкура.

8

Все пять экспедиций, которые с 1955 года решались взойти на Макалу, разбивали базовый лагерь на одном и том же месте — продолговатой площадке на западном склоне долины. Площадка расположена на ступенчатом склоне морены ледника Верхней Барунской долины, отступившего на север под стены Макалу. После ледника осталось дно огромного озера, через которое Барун Кхола прорывает себе новое русло. А чуть выше осталось озеро, в его мутные воды обрушиваются лед и каменные лавины прямо с юго-западных склонов Макалу.

Место, где устраивают базовые лагеря экспедиций на Макалу, отличается тем, что с него почти сходит снег, когда нижние участки долины еще завалены сугробами. В период между зимой и приходом летних муссонных дождей здесь можно поставить палатки сразу на сухой земле или после разгребания небольшого слоя снега. Особенность этого места обусловлена тем, что склон долины обращен на юго-восток, а главное, тем, что в верхней части Барунской долины выпадает намного меньше осадков, чем в ниже расположенных областях Гималаев. Горные хребты, через которые ведет перевал Барун, задерживают и зимой и летом большую часть осадков, поэтому в Верхнем Баруне климат похож на тибетский: сухо, морозно, северный ветер.

А Нижняя Барунская долина, соединяющаяся с Верхним Баруном в нескольких часах пути вниз от базового лагеря, заполнена ледниками с северных склонов Чамланга, пика IV и пика VI, климат ее похож на альпийский или кавказский. В нижней части Барунской долины ледник доходит до альпийских лугов и первых кустов рододендронов, в то время как ледник Верхнего Баруна кончается намного выше, в каменной пустыне под Макалу.

Высота 4900 метров над уровнем моря в гималайских условиях не считается большой. Под всеми восьмитысячниками базовые лагеря устраиваются на высоте 4000 — 5000 метров. И все же площадка под Макалу, где разбит базовый лагерь, кажется наиболее пустынным и негостеприимным местом на свете.

Арктический пейзаж, иссеченный снегом, безотрадные обрывы морен, давно покинутых ледником, камень, серый, равнодушный камень, промерзшие куски гранита и полосатые гнейсы, твердый лед и сухой ледяной воздух. Пики скал и льда, купола гор, изрытые лавинами, висячие ледники, которые падают, разбиваясь в пыль, проникающую в легкие, как маленькие сухие иголочки. Прозрачные ледяные рассветы, а в полдень собираются тучи, порывы тибетского ветра выбивают из них замерзшие крупинки снега, ясные ледяные ночи со множеством звезд. Полярная звезда касается высокого гребня морены. Край, замкнувшийся в себе. Его до сих пор не пробудила весна, укрывшаяся перед Барунским перевалом.

Серым утром мы просыпаемся от сухого кашля и, как ни странно, слышим пение птиц, спускающихся к лагерю. Их нежное чириканье, падающее на дно ущелья, кажется пением самой тишины.

Вороны, кружащиеся над лагерем, как весьма мало желанные гости, слетаются к кухне и роются в отбросах.