Восхождение на Макалу

А жаркое пламя костров меж тем растапливает желтоватый жир и обугливает мышечную ткань мертвых, и сторож гхатов сгребает в кучу обгорелые члены, чтобы огонь довершил свою работу. Полуголые женщины — ибо это ночь Шивы — входят в неглубокие воды Багмати, омывают своих детей, стирают одежду, грязную от пыли дальних дорог, полощут рты святой водой и старательно обмывают все отверстия тела, ибо того требует исполнение закона, ради которого они пустились через горы Махабхарат — пешком, в набитых битком автобусах, на велосипедах и самолетах — с Терайской низменности и из далеких индийских городов. Эти люди тихи, а европейцы щелкают фотоаппаратами да обмениваются приветствиями по-английски, по-русски, по-французски, по-немецки, по-словацки и по-чешски, в зависимости от страны, из которой они приехали сюда, в долину Багмати; а барабаны, дудки и струны нарушают их созерцательное восхищение.

Вечером явится король в широкополой ковбойской шляпе, в пуленепробиваемом «Роллс-Ройсе», смочит пальцы правой ноги в водах святой реки, охраняемой гуркхами. Его будут сопровождать высшие сановники и непременно прекрасная улыбающаяся королева со знаком богини Кали на лбу; приветствуя народ, она сложит пальцы, на которых блестят бриллианты. Король постоит у каменных гхатов, где был сожжен его отец и где — если будет на то воля божья — сожгут и его.

День и ночь проходят в счастливом согласии. Страдание и радость, грязь и сверкающая чистота души, страх и волны реки, несущие пепел и головешки, сметенные с гхатов, и величественные кристаллы Гималаев — всё постепенно исчезает в синей дымке вечера. Обезьяны беззастенчиво предаются актам размножения перед взорами всех: короля, альпинистов, дипломатов и мертвых. Кто хочет вывернуть себе конечности, свернись в клубок, а кто хочет поразмышлять, прогуливаясь под деревьями, гуляй и думай; или ешь, развлекайся и слушай музыку, которую до бесконечности воспроизводит современное электронное устройство, несомненно японского производства.

Тихая свадебная ночь спускается над священным током реки, и соединение Шивы с Парвати или Аннапурной, то есть кормилицей, будет забыто, хотя когда-то в эту страшную ночь из туч текла кровь и падали обломки костей, ураган сотрясал горы и осколки звезд сыпались на землю. Вся земля занялась тогда пожаром, и миры погибли в страхе.

Но Шива протанцевал пляску победы добра над злом — ритмом этого танца пробудил землю к новой жизни, к радости и движению. С той поры он принял четверорукий облик и считается королем танца. Огюст Родэн говорил, что четверорукие статуи — самое совершенное скульптурное выражение телесного движения, какое только знал мир. Тем не менее божественная природа Шивы полна противоречий, которые переплетаются и соединяются. Его грозный гнев проходит и сменяется милостью, примирением и прощением. Он несет смерть, но тут же дает и победу над ней, уничтожает жизнь и пробуждает новую, им пронизана вся Вселенная, и гибель ее, и вечное ее обновление. Ведь новое рождается из смерти старого, и колыбель сливается воедино с гробом. Гибель и уничтожение неизбежны для нового созидания, ничего не возникает и ничего не существует без преобразований и разрушений. Поэтому Шива — высший бог, а его символ — животворная сила быка.

А так как его божественная природа противоречива, то он одновременно и аскет, и кающийся, натирающий голое тело пеплом и оборачивающий бедра куском толстой слоновой кожи. На шее он носит змею, а в его волосах сияет полумесяц. Он спускается с гор и дразнит пастушек, а тихими ясными днями, когда Гималаи полны покоя и мира, садится в тени кудрявых предгорий и разговаривает с птицами и ланями, подобно Франциску Ассизскому. Ибо он ласковый друг всех живых созданий.

И потому, если хочешь отдаться судьбе, — отдайся, хочешь веселиться — веселись на берегу реки как тебе угодно: танцуй и бей в бубен, совершай очищение, презрев выдумки западной гигиены.

2 марта после полудня обе наши «Татры» пересекли индийско-непальскую границу в Бирганджи, и их экипажи воспользовались гостеприимством чехословацких работников местного сахарного завода. Перекладывание и перетасовка багажа, неизбежные, наверное, в любой экспедиции, продолжаются и здесь, на солнцепеке, потому что дальнейшие Маршруты «Татр» расходятся на долгое время, надо уменьшить число багажных мест и перераспределить его. Одна «Татра» поедет по серпантинам Махабхарата, до недавнего времени единственной трассы, соединявшей Катманду с миром. Она носит громкое название «королевской дороги», и если вас на вершине не застанет ночь, тучи или дождь, вы сможете за дымкой долины Катманду увидеть или угадать Гималаи во всем их величии и сверхвоздушной белизне, а если вы не чересчур утомлены дикой тряской или не заражены скепсисом, — то и во всей их красоте.