Восхождение на Макалу

Итак, счастье наполняет долину реки столь же густо, сколь густ дым, поднимающийся прямо к звездам, к узкой полоске неба над северным склоном девственного леса и гор. Один или два случая дизентерии за одну ночь излечивает чехословацкий препарат «эндиарон», и уже на следующий день больные поднимаются с грузом по извилистой тропинке к очередному лагерю. На худенькую грудь детей вешают, словно на багаж, номерок; они улыбаются во сне, прижавшись к животам матерей, братьев или сестер; утром мать понесет груз, а старший из детей — младшего братишку или сестренку в корзинке, как щенка или птенчика в гнезде. На привале мать покормит обоих, и пойдут они дальше — мать, ребенок да младенец, что сладко спит, не ведая о героизме экспедиции, покоряющей высочайшую вершину, и уж тем более о героизме матери. Ведь ее подвиг не считается героизмом... Но если бы сумма всех подвигов звучала тихой, нежной мелодией горечи и самоотречения, — все же она, несомненно, заглушила бы шум реки и вознеслась бы к солнцу, и оно засияло бы еще ярче, изумляясь мужеству людей.

За поселком Гедангана, над могилами с мумиями, плещутся белые траурные флажки, полынь пахнет горечью; уже полдень, караван неутомимо то поднимается, то спускается и следующим вечером разбивает лагерь на террасах рисовых полей над рекой, носящей название Касува Вхола, что значит «Черепашья река». За гнейсовыми плитами течет прозрачный ручей, по холодной воде которого мы почти все время идем вброд, давая облегчение натруженным ногам; под листьями папоротника и пальм обезьяны криками и ужимками навязывают нам свою дружбу, но мы отказываемся от нее, отказываемся даже «завязать разговор» с ними, ибо при виде лиц и телодвижений наших прародителей мы уже не чувствуем себя царями природы. Вспугнутые попугаи перелетают сине-зелеными облачками над этой идиллией, и тень от их стай проносится по гладкой поверхности скал, холодный порыв ветра с севера приносит запах снега, который падает на Барунском перевале. Осталось всего три дня пути до того места, где будет построен лагерь.

Мы спешим скорее перенести весь груз; мы счастливы, что снова оказались здесь, но в глазах наших все еще стоят картины зеленых хлебов, реют молитвенные флаги и плывут облака. Быстро переносим поклажу через Барунскую седловину, ибо ночь провожает нас знамением кометы. Она горит над восточным горизонтом, словно вонзаясь в предгорье Гималаев, а хвост ее устремляется вверх, в черное небо, словно отраженный силой восходящего солнца. Любой астроном скажет вам, что это небесное явление имеет свое название — «WEST-1975», и незачем придавать ему какой бы то ни было смысл, и уж тем более не следует предполагать какое-то его влияние на судьбы людей. Нас комета не испугала, но она была такой мощной и в поздние ночные часы излучала такое сияние, превращая ночь в светлый день, что мы готовы были поверить в ее колдовскую притягательность.

Однажды мы протягивали над крышами палаток длинную дипольную антенну рации, направленную на запад, где за гребнями гор лежал Катманду; и тут мы обнаружили, что нам не хватает кабеля, соединяющего стабилизатор и трансформатор напряжения с собственно прибором. Это был двенадцатиконтактный кабель, и нам не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы Михал и Йожо изготовили недостающий кусок. Надо было контакт за контактом обработать так, чтобы тот соответствовал определенному гнезду и определенной функции. Работали с изоляционной лентой и припоем, и работа эта требовала особой ловкости и терпеливости; но во время похода надо справляться со всем — с рацией так же, как и с назойливым светом небесных тел.

Кроме британо-непальской экспедиции на Эверест только нам было разрешено иметь свою рацию, соединяющую экспедицию с Катманду и со всем миром. Разрешение мы получили благодаря Зденеку Виднеру, вернее, его удивительной терпеливости, потому что надо было получать один документ за другим: от министерства телекоммуникации, полиции, министерства внутренних дел, министерства иностранных дел и тому подобных учреждений и институций. Все переговоры были, правда, очень краткими, подающими надежду и гарантирующими успех, но... как правило, ничего не решающими и откладывающими решение «на завтра». Завтра да завтра — это стало заклинанием тех переговоров. Дело в том, что здесь учреждения работают с десяти до пяти, а с двенадцати до двух у них ленч. Что же можно сделать в оставшееся время? Но в последний день перед отъездом из Катманду наш офицер связи, субинспектор полиции мистер Виджай Радж Бхатта, принес окончательное разрешение, динамо-машину, рацию, антенну и все прочее, и мы отправились в трудный, сложный путь сначала автомобилем, потом самолетом и наконец с помощью носильщиков в неприветливые края базового лагеря. Рация держалась мужественно в течение всего времени нашего пребывания в суровых условиях подножия Макалу и пришла в негодность только во время муссонных ливней на обратном пути, когда в нее проникла вода и от короткого замыкания сгорела одна из радиоламп.

5