Восхождение царицы

Эти слова заставили меня присмотреться к ней внимательнее. Она отличалась классической красотой, а воинственность ее тона вызвала в памяти образ Афины в боевом шлеме. Внешне – просто красавица, но слова и манеры выдают нечто иное.

– А по-моему, ты просто не хочешь, чтобы твои статуи скучали в одиночестве, – сказал Цезарю Антоний. – Их теперь несчетное количество, вот ты и решил, что им будет веселее в хорошей компании.

– Ох, Антоний, – со вздохом промолвила Фульвия, хмуро покосившись на мужа. – Порой ты несешь такую чушь, что слушать тошно.

– Попридержи язык, любовь моя, – добродушно бросил Антоний. – Давай-ка посмотрим – две статуи поставят на ростре и по одной в каждом храме Рима, а также в каждом городе нашей страны и провинций. Хорошо, что их можно копировать с одной модели, а то ты, дорогой Цезарь, устал бы позировать.

– Правитель не может устать позировать, – снова встряла Фульвия. – В некоторых странах это основное занятие правителя. Как насчет Египта?

Она швырнула в меня этот вопрос, как вызов на поединок. Что это она, нарывается на ссору? Но я царица, и такого удовольствия я ей не доставлю.

– Наверное, ты не видела статую Клеопатры, которую я поставил в храме моих предков, – спокойно промолвил Цезарь. – Предлагаю пойти и посмотреть, получишь ответ на все твои вопросы.

Фульвия нахмурилась и направилась к повозке – якобы для того, чтобы получше разглядеть статую Помпея. Перед тем как поднять изваяние и перенести в здание, его заворачивали в ткань и привязывали к деревянной платформе.

Лепид хихикнул и шлепнул себя рукой по губам, но Антоний расхохотался так, словно его не заботило, что подумают находившиеся рядом. Такой искренний радостный смех мне редко случалось слышать у взрослого человека. Обычно способность к откровенному и непринужденному веселью уходит вместе с детством.

– Тсс, – сказал Цезарь. – Не то тебя услышит Свирепая!

Тут уж все три государственных мужа зашлись в хохоте, как мальчишки. Цезарь отпустил мою руку, схватился за бока и смеялся, пока слезы не выступили на его глазах.

– Что тут смешного? – спросил озадаченный Птолемей, с любопытством озираясь по сторонам.

– А что может рассмешить римских мужчин, кроме их жен? – ответила я.

Уличный торговец с корзинкой, где лежали колбаски и хлеб, пробирался через толпу, в голос расхваливая свой товар.

– Давайте купим всю корзину! – предложил Антоний и тут же, подпрыгивая, замахал руками. – Эй! Сюда, сюда!

Торговец подтянул тунику, поднялся по ступенькам. У него на плече сидела ручная обезьянка.

– Все самое лучшее, – заверил он. – Колбаски из Лукании, хлеб свежей выпечки, из лучшей муки.

– Мы заберем все! – сказал Антоний. – О, и твою обезьянку тоже!

Торговец удивился.

– Но она не продается!

Антоний разочарованно поморщился.

– Тогда мы ничего не будем покупать. Видишь ли, на самом деле нам нужна обезьянка.

– Но, господин, она любимица моих детей… впрочем, если… может быть… – Он помрачнел. – Может, возьмете корзину вместо нее?

– Нет. Зачем мне твоя корзина? – не соглашался Антоний. – Или обезьянка, или ничего.

– Ну… Ладно, если вам так приспичило.

Он потянулся, чтобы снять обезьянку с плеча, и очень медленно передал ее Антонию. Тот сгреб ее своей мускулистой рукой.

– Превосходно! Фульвия давно хотела приготовить обезьяньи мозги по новому рецепту! – жизнерадостно заявил он.

При этих словах торговец побледнел, и Антоний тут же вернул ему животное.

– Я пошутил, – сказал он. – Забирай свою обезьянку! Мне она не нужна. – Он рассмеялся. – Правда, я не понимаю, к чему тебе обезьяна, если у тебя уже есть дети. Они ведь и по виду такие же, и ведут они себя так же. А вот колбаски, добрый человек, мы у тебя купим.

Торговец, крепко прижимая к себе обезьянку, удалился. Лепид взял краюху хлеба и попробовал одну из колбасок.

– Острая! – сказал он. – Слишком много базилика, да и чеснока переложено. Явно чтобы забить душок не очень свежего мяса. И почему ты не попробовал, прежде чем покупать?

Антоний, тоже жевавший колбаску, пожал плечами.

– Слишком много хлопот. Кроме того, я собирался большую часть раздать.

Он повернулся к стоявшим на ступенях зевакам и крикнул:

– Эй, угощайтесь! Бесплатные колбаски и хлеб от Марка Антония, сомнительного консула, подозрительного новобрачного…

Цезарь снова захохотал и призвал:

– Тише. Не то Фульвия побьет тебя, и я отменю твое назначение.

– Вместе с другими новыми назначениями, что ты только что провел?

Антоний повернулся ко мне и с доверительным видом сообщил:

– Цезарь увеличил количество сенаторов от шестисот до почти девятисот! Некоторые из них – настоящие варвары, вывезенные из Галлии. Теперь будет о ком чесать языки. На меня перестанут обращать внимание, я на их фоне слишком заурядный.

– Эти люди помогли мне победить, – сказал Цезарь. – Окажись на их месте пираты и разбойники, они тоже получили бы награды. А это знатные воины, они отнеслись ко мне по-дружески и остались мне верны.

– Но они носят штаны! – посетовал Лепид. – Штаны вместо тоги! Штаны в сенате! Воистину наступил конец света!