Воскресший гарнизон

– В таком случае, не будем предаваться грустным воспоминаниям. Позволю себе заметить, что рана у вас не настолько тяжелая, как у майора-поляка, поэтому даже наш костоправ сумеет поставить вас на ноги. При условии, что вы сейчас же пишете расписку о согласии сотрудничать с СД. В качестве обычного пленного вы нам не нужны. Не то время, чтобы возиться с вами, да к тому же, с раненым.

– Очевидный факт, – и на сей раз признал его правоту лейтенант. Однако с ответом не торопился. Это были его… минуты. И Штубер прекрасно понимал это.

– Только ты с ответом, лейтенант, не тяни, – по-русски предупредил его Зебольд. – У нас тут разговоры короткие и сугубо мужские: да так да, а нет, так вольному… могила.

– Фельдфебель Зебольд, – не преминул представить его Штубер. – Уже даже не по кличке, а по сути – Вечный Фельдфебель. Как вы могли убедиться, он у нас великий утешитель. Любит, а главное, умеет человек утешить всяк страждущего.

Раненый поморщился от боли, попытался приподняться, чтобы сменить позу и таким образом как-то пригасить боль. Наблюдая за ним, барон и сам поморщился, словно часть боли передалась ему, но в то же время отметил про себя, что держится лейтенант неплохо. Во всех отношениях – рассудительно, без коммунистического фанатизма, без угроз и проклятий в адрес «бесноватого фюрера».

– Очевидный факт, – сквозь стон произнес Корнеев. – Кстати, эти двое горилл, которые набросились на нас на острове, уж не из зомби ли они?

– Кто здесь кого допрашивает?! – возмутился Зебольд. – Может, тебе еще и схему подземелий предоставить?

– Не кипишись, фельдфебель, я ведь просто так, из интереса.

– Самые что ни на есть, – спокойно воспринял его интерес Штубер. – Значит, вас посылали для того, чтобы разведать, создаем ли мы здесь зомби?

– И для этого – тоже. Хотя никто ни в штабе, на в разведке так толком и не мог понять, что за диковинка такая – эти ваши зомби.

– Ну, в деле вы их уже видели.

– Очевидный факт.

– А самое точное определение дал им все тот же Вечный Фельдфебель, который называет их «нелюдями».

Зебольд хорошо помнил, что первым этот термин запустил сам Штубер, но уже привык к тому, что во время допросов и разговоров, причем даже во время бесед с начальством, барон привык ссылаться и все валить на своего адъютанта и телохранителя. Поначалу Зебольд пытался опровергать его ссылки и даже возмущаться, но всякий раз Штубер лишь разводил руками: «Смиритесь, мой верный фельдфебель, – вещал архиерейским голосом, – ибо такова ваша доля!». И, судя по всему, был прав.

– Нелюди, значит, – молвил пленный. – Это мало что объясняет…

– Если честно, нас в эти тайны тоже не посвящают. Там какие-то колдуны африканские колдуют, зельем магическим солдат отпаивают, словом, дела темные.

– Поначалу их вроде бы умерщвляют, а затем воскрешают? Неужели такое может быть?

– Тоже поначалу не верилось. Но, оказывается, может…

– Значит, пленных наших умерщвляете?

– Эти двое, которые повязали вас на острове, были славянами?

– Не похоже.

– Они были тибетцами. Их тут у нас сотни. Но с Тибетом, как вы знаете, мы не воюем.

– Хотите сказать, что это добровольцы? – крайне удивился Корнеев.

– Вскоре прибудет еще одна партия. Утверждают, что около тысячи бойцов. Считай, целый полк. Но есть и какое-то количество славян: русских, сербов, хорватов, поляков. Германцы тоже имеются. Словом, всякой твари по паре.

* * *

Зебольд нервно передернул плечами. Он опять задался вопросом: «И все же… Кто тут кого допрашивает? И вообще, почему Штубер возится с этим диверсантом?». Сдержало фельдфебеля только то, что он знал: зря терять время штурмбанфюрер не станет. Другое дело, что замысел его пока что не понятен.

– Кстати, если уж речь зашла о любопытстве, – тут же попытался развеять его сомнения барон. – Какое еще задание, кроме сведений о зомби, вы получили? Как вы догадываетесь, выполнению его ответ уже не повредит.

– Подготовить базу для прибытия основной группы диверсантов, которые должны были взорвать вашу подземную электростанцию. После этого делать партизанские вылазки и готовиться к основному удару в тыл гарнизону во время наступления наши войск.

– Взорвать электростанцию, значит? Именно это я и предполагал. Что может быть важнее для жизни в подземелье, чем свет? – Вслух, провокационно, рассуждал барон. – Тогда существование лагеря в самом деле оказалось бы немыслимым, – признал он. – Наша жизнь в подземельях «СС-Франконии» была бы сведена до жизни в катакомбах.

– Вам когда-нибудь приходилось бывать в катакомбах? – насторожился Корнеев.

– Еще как приходилось. В одесских. В сорок втором.

– В Христа-бога! Неужели в одесских? – забыв на какое-то время о ране, Корнеев не просто повернул голову, а повернулся весь, всем туловищем, по-волчьи.

– Правда, пробыл я там недолго. В роли консультанта по антипартизанской борьбе. Припоминаю, что первый рейд осуществил в районе села Нерубайского…

– Они так и называются: «Нерубайские катакомбы».

– А вот второй рейд… Черт, забыл название этих катакомб.

– Уж не гордеевские ли?