Воспоминания

То напряжение, с которым мы оставляли Спа вечером 18 марта, возросло, когда мы пришли к месту назначения. Прекрасная, почти весенняя погода изменилась. Большие дождевые тучи плыли по небу. Нам были, в сущности, безразличны и тучи, и дождь. Они, пожалуй, скрывали последние наши приготовления к наступлению. Были ли у нас, однако, основания надеяться, что противник еще не знает о наших мероприятиях? Вражеская артиллерия от времени до времени проявляла особенное оживление. Неприятельские летчики ночью отыскивали наши важнейшие линии передвижения и стреляли по ним из пулеметов. Но все это еще не давало ответа на вопрос: может ли удаться нам сюрприз? 20 марта почти весь день была гроза и лил дождь. Перспективы на 21-е были неопределенны, возможен был туман. Несмотря на это, в полдень было решено начать битву утром следующего дня. На рассвете 21 марта северная Франция от берега до Авена была в тумане. Чем выше подымалось солнце, тем гуще становился туман. Иногда можно было различать предметы только на расстоянии нескольких метров. Даже звуковые волны, казалось, поглощались серыми туманами. В Авене слышен был отдаленный и неопределенный гром с поля сражения, на котором с раннего утра работали тысячи орудий разных калибров.

Невидимая и невидящая, работала наша артиллерия. Только добросовестность и хорошая подготовка обеспечивали успех наших батарей. Противник отвечал различно. Это были скорее поиски неизвестного неприятеля, чем систематическая борьба с врагом.

Следовательно, и теперь еще не было уверенности, ожидает ли англичанин в полной оборонительной готовности нашего нападения. Туман не прояснялся. В 10 ч. утра в полосу тумана вошла наша доблестная пехота. Вскоре о ней стали получаться неясные донесения. Постепенно стало выясняться, что всюду мы проникали на самые передовые позиции врага. К обеду туман рассеялся, победило солнце.

Только вечером картина достигнутого ясно определилась. Результаты дня казались мне удовлетворительными. В этом смысле высказались и наши офицеры генерального штаба, возвращающиеся с поля битвы. Но только следующий день мог показать — не постигнет ли нас и теперь та же участь, какую не раз готовил нам неприятель, втягивая нас в дальнейшее наступление.

Но ни второй, ни третий день не изменили течения боя.

23 марта первые гранаты попадают во вражескую столицу. При этом блестящем ходе нашего наступления в западном направлении, оставляющем за собою все до сих пор сделанное на западном фронте, мне представляется возможным проникнуть до Амьена. Этот город имеет для нас огромное стратегическое значение. Будет ли он в наших руках или попадет, хотя бы вместе с окрестностями, под наш сильный артиллерийский обстрел — во всяком случае этим самым поле действия противника разбивается на две части. Англия остается по одну сторону, Франция — по другую. Политические и стратегические интересы раздробляются; это может быть выражено двумя словами: «Кале» и «Париж». Поэтому — вперед к Амьену!

И действительно, мы подвигаемся вперед гигантскими шагами. Все же следует опасаться, что противник сознает угрожающую ему опасность и попытается сделать все, чтобы встретить врага. И в самом деле, наши новые попытки удаются только частично. Сопротивление врага становится все сильнее и сильнее, а наше движение все медленнее и медленнее. Надежды на Амьен должны рассеяться.

Надо рассматривать факты так, как они есть. Человеческая работа не совершенна. Даже благоприятные обстоятельства не используются, не всегда с одинаковой энергией берутся за дело даже тогда, когда в перспективе блестящая цель. Можно бы говорить каждому солдату: «Напирай на Амьен, приложи свои последние усилия. Может быть, у Амьена — последняя решительная битва. Овладей хотя бы еще Вильер-Бретонексом, чтобы с его высот тяжелая артиллерия достигла Амьена».

Напрасно, силы сломлены.

Противник видит ясно, чего он лишится с потерей Вильер-Бретонекса. Он противопоставляет нам все, что только может. Появляются французы и своими массовыми наступлениями и боеспособной артиллерией спасают положение свое и своих союзников. У нас человеческая натура, повелительно требует своего. Мы должны перевести дух. Пехота нуждается в отдыхе, артиллерия — в снарядах. Счастье, что мы могли своими большими резервами побить врага, иначе нам бы не перейти Сомму.

Дороги, лежащие в пределах вражеских позиций, были так испорчены снарядами, что ими можно было пользоваться только после долгой предварительной работы.

Но мы еще не совсем оставили надежду завоевать Вильер- Бретонекс. 4 апреля мы делаем новую попытку прогнать оттуда неприятеля. Первые известия о нашем наступлении в этот день обещают многое. Но следующий день, 5 апреля, приносит разочарование. Амьен остается в руках врагов и обстреливается только нашими дальнобойными орудиями, которые могут лишь нарушать продвижение противника, но не препятствовать ему.

«Великая битва» во Франции окончена!

Битва у Лис