Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России

Пораженный этим неожиданным решением, принятым столь быстро, наш переводчик поймал мой взгляд и небрежно последовал за комиссаром и начальником вокзала, шедшим по платформе. Прозвенел звонок к отправлению, поезд дернулся и поехал вперед. Наше путешествие началось.

Сэнди вскочил в вагон, когда мы почти проехали платформу.

– Нам дадут проехать пятьдесят миль, – сказал он. – Комиссар телеграфом отправит указания, чтобы там вагоны отцепили. Он сказал: «Эти дураки буржуи к тому времени будут спать».

Мы задумчиво посмотрели на крышу салона-вагона, в котором находились.

– Хилл, – сказал Бойль, – нам с вами будет там наверху скверно, – и улыбнулся со счастливым видом.

Глава 18

Наш поезд медленно тащился. Он был тяжелый и длинный, паровоз был старый, а в топке жгли сырые дрова. Мы подсчитали, что понадобится около трех часов, чтобы доехать до того места, где коварный комиссар предложил отцепить наши вагоны.

Посреди этой холодной и темной ночи, когда сочли, что время пришло, мы с Бойлем вышли на подножку и взобрались на крышу вагона, легли там на живот и стали ждать развития событий.

Наконец мы подъехали к крошечной придорожной станции, где поезд остановился на несколько минут. И когда поезд собрался тронуться, появилась крадущаяся фигура человека бандитского вида, небритого, неопрятного и грязного, который отцепил вагоны. Мы тихо соскользнули на землю и подкрались к нему с двух сторон, затем в ночной тьме полковник нанес удар кулаком, и человек рухнул, как бревно. Мы поспешно заново прицепили вагоны, и поезд двинулся вперед, таща за собой все четыре наших вагона.

Всю ночь мы следили за тем, чтобы не были предприняты другие попытки отцепить наши вагоны. Но то ли люди на станции, от которой мы отъехали, решили, что грузовые вагоны стоят на путях в темноте, то ли было слишком проблематично дозвониться до следующей станции, но в ту ночь больше не было попыток, которые причинили бы нам беспокойство.

Поезд неспешно ехал по заснеженной сельской местности со скоростью приблизительно десять миль в час. Однако эта скорость не показывает нашу реальную скорость продвижения вперед, так как иногда на маленьких станциях мы часами ждали паровозов, топлива, машинистов паровозов. Всякий раз, когда мы останавливались на какой-нибудь станции, это был сигнал для всеобщей свалки. Вагоны были набиты пассажирами максимально плотно, и люди жались друг к другу на крыше каждого вагона, кроме нашего, так как мы изгоняли всех посягателей – иногда с применением силы. Это приходилось делать нам с Бойлем. Двое румын были бесполезны для этого, и мы не могли позвать Сэнди на помощь, так как убийство русских офицеров было в то время обычным делом, поэтому не хотели, чтобы он попался кому-нибудь на глаза. Десять дней мы с Бойлем не снимали одежду. Мы спали по очереди, но оба всегда бодрствовали на каждой станции или остановке.

В Брянске мы попали в гущу боя, который вели войска Российской Советской Республики и войска Украинской Рады.

Советские войска пытались захватить вокзал Брянска, который защищали украинцы с пулеметами при поддержке пары бронированных автомобилей. Обе стороны без разбора палили по поезду. Убитых не было, но около сорока человек получили ранения. Впервые наш поезд летел, как экспресс; мы промчались мимо этой станции и не останавливались до тех пор, пока не отъехали на три или четыре мили. Два наших окна были разбиты, и на вагоне были пулевые отметины, но благодаря его стальным стенкам мы были в относительной безопасности.

В ту ночь, когда был на дежурстве, я увидел на небе яркий свет и решил, что впереди нас ждет беда. Территория, по которой мы тогда проезжали, находилась в руках Советов. Когда мы подъехали ближе к этому сиянию, я обнаружил, что оно исходит от ликеро-водочного завода, случайно подожженного мародерами во время пьянки. Наш поезд резко остановился, и немедленно из вагонов высыпала толпа людей, которые ринулись к заводу.

Это было странное зрелище: пылающий завод, заснеженные поля и сотни людей, бегущих по ним от нашего поезда, чтобы раздобыть для себя водки. Толпа ворвалась в склад, и из его дверей стали, качаясь, выходить люди, держа в руках по шесть или семь бутылок водки. Многие из них не дожидались, когда дойдут до поезда, а открывали бутылки и пили на ходу. Когда час спустя мы тронулись в путь, в поезде ехали сотни пьяных людей.

На следующее утро, когда мы въехали на крупную станцию с серым, старым деревянным обветшалым зданием вокзала, поезд окружил отряд большевистских войск, и поисковая группа во главе с комиссаром вместе с вооруженной охраной начала методический обыск поезда. Выйдя на платформу, я прошел до конца поезда, с которого начался обыск, и отметил, что он проводится очень тщательно, а комиссар – агрессивный задира. Я вернулся, чтобы доложить обо всем полковнику, и мы велели Сэнди и румынам А. и О. вернуться на свои койки и сидеть молча, даже не сметь кашлять. В качестве меры предосторожности я запер двери их купе своим ключом.