Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России

Нам крайне трудно было найти место, где Рейли мог бы остановиться на несколько дней. Члены его организации сумели приютить его на три дня, а на четвертую ночь я нашел ему прибежище. Это была комната подруги той женщины, которая содержала нашу явочную квартиру для курьеров. Эта девушка была на последней стадии болезни, которая так часто поражает представительниц ее профессии. Никогда не забуду реакцию Рейли, когда я рассказал ему об этом, потому что он был весьма брезгливым, и если перспектива быть пойманным большевиками почти не страшила его, то он с трудом мог заставить себя провести ночь на кушетке в ее комнате. И хорошо, что он это сделал, потому что на следующий вечер на то место, где он провел предыдущую ночь, совершили налет чекисты.

У Рейли была грива черных как смоль волос, и раз или два, когда он был в моей комнате, прежде чем я ушел в подполье, он пользовался моими щетками для волос. У этих щеток были особенно длинные и крепкие щетинки, и Рейли всегда восхищался ими. Однажды, когда мы обсуждали с ним планы свержения большевиков, он сказал мне:

– Хилл, в тот день, когда я разгоню большевиков, вы подарите мне ваши щетки.

– Договорились, – ответил я, – но при условии, что Временное правительство отдаст мне «роллс-ройс», на котором ездил Дзержинский, возглавляющий ЧК.

– Договорились, – сказал Рейли; на том мы и порешили.

Были сделаны все приготовления для поездки Рейли в Петроград. Я собрал ему сверток с едой, положил в него бутылку вина и одну из своих щеток для волос и пошел с ним попрощаться.

Я сказал ему, что, по моему мнению, он так близко подошел к достижению своей цели, что заслужил, по крайней мере, одну мою щетку. Только тогда за эти четыре дня он проявил какие-то эмоции. Мы усмехнулись друг другу, пожали руки, и он отправился на Николаевский вокзал. После многих приключений он благополучно выехал из России; но я не видел его много недель, прежде чем мы встретились с ним в Лондоне, в гостинице «Савой». Через несколько дней после этой встречи я получил футляр с двумя серебряными щетками, на которых были выгравированы эмблема моего полка и слова: «В память о Москве от С. Т. И.» – это было его кодовое имя в разведке.

Глава 28

В течение всего этого времени я регулярно работал на киностудии. Около нее я обычно проходил мимо магазина, который в прошлом был большой кондитерской, известной своими домашними сладостями. Уже много месяцев сладости этой хорошо известной марки не делались, и в витрине магазина были выставлены очень неприятные на вид конфеты серого цвета, сделанные из муки и меда. Когда бы я ни проходил мимо, я видел дочь владельца – мило видную, веселую девушку, которая сидела в дверях магазина, читала роман и поджидала кого-нибудь, кто соблазнился бы и захотел купить эти сладости серого цвета.

Однажды днем, когда я шел на киностудию, я повстречал крестьянина, который приехал из сельской местности с большой корзиной яблок. В Москве трудно было купить фрукты, и я немедленно купил их целую сумку и взял с собой. Я очень люблю яблоки и решил не ждать, а взял одно яблоко из сумки и стал есть его на ходу. Когда я проходил мимо магазина сладостей, девушка подняла глаза и улыбнулась отчасти, наверное, потому, что есть в крепком и сочном розовом яблоке что-то такое, что вызывает улыбку, а отчасти потому, что она любила яблоки. Со своей стороны я давно уже хотел заговорить с ней, а это был отличный повод. «Угощайтесь», – сказал я, и она с радостью взяла яблоко. После этого мы всегда кивали друг другу, а иногда я останавливался, чтобы поболтать с ней.

Однажды вечером я проходил мимо и увидел ее плачущей так сильно, будто ее сердце разрывалось. Что случилось? Она рассказала мне, что в тот день чекисты арестовали ее отца и посадили его в Бутырскую тюрьму за то, что он делал запасы сахара и продавал его по высокой цене своим давним покупателям. Ее отец был ее единственным родственником; она осталась одна с этим магазином и не знала, что ей делать. И у нее не было денег, чтобы купить себе еду или собрать передачу для своего отца в тюрьме. Продуктов питания было настолько мало, что, даже если бы большевики захотели, они не смогли бы дать их заключенным в достаточном количестве, чтобы поддерживать их существование, поэтому они разрешали родственникам передавать им продуктовые посылки. Как правило, невзирая на голод, родственники как-то умудрялись собрать некие подобия продуктовых посылок для своих близких, сидевших в тюрьме.

Я спросил у нее, есть ли у ее отца какие-то спрятанные запасы сахара, и она ответила утвердительно.

– Ну, тогда давайте их мне, а я продам их для вас и передам вам деньги.

Она доверилась мне и не колеблясь ни минуты приняла мое предложение. В ту ночь я забрал сумку сахара весом около десяти фунтов; руководитель моих курьеров продал его на следующий день за огромные деньги, и я передал выручку этой девушке.