Воспоминания Горация

На рассвете он поднялся, сел в лодку вместе с несколькими сопровождавшими его людьми из свободного сословия, но отпустил своих рабов, сказав им:

— Отправляйтесь к Цезарю, при нем вы будете в лучшем положении, чем подле меня.

Он дал приказ хозяину лодки двигаться вдоль берега, как вдруг, обогнув мыс Мелибеи, заметил в заливе большое торговое судно, готовое сняться с якоря.

Он пальцем указал на это судно гребцам, дав им знак плыть к нему.

Хозяин судна, которого звали Петиций, стоял на палубе. Приблизившись к кораблю, Помпей стал подавать знаки, что хотел бы причалить к нему.

И тут, к своему великому удивлению, он услышал, как Петиций воскликнул:

— Ступайте, не теряя ни минуты, и с почетом встретьте этого человека: это Помпей!

Так что Помпея встретили на судне со всеми почестями, какие только возможно было ему оказать. Петиций ждал его у верхней ступени трапа и помог ему подняться.

— Так ты знаешь меня? — ступив на палубу, спросил его Помпей.

— Я видел тебя в Риме во времена твоего могущества, — ответил Петиций, — однако теперь вполне мог бы и не узнать.

— Но как же в таком случае ты понял, что это я, и назвал меня по имени?

— Сегодня ночью я видел тебя во сне, — сказал Петиций, — но не таким, каким ты был в Риме, повелителем и триумфатором, а униженным и поверженным, просящим приюта на моем корабле. Вот почему, когда мне доложили, что какая-то лодка идет на веслах к моему судну и в ней находятся несколько человек в тоге, которые с мольбой протягивают к нему руки, я воскликнул: «Это Помпей!»

Помпей опустил голову и тяжело вздохнул.

Затем лишь жестом, не говоря ни слова, он представил хозяину судна двух своих друзей.

Этими друзьями были Лентул и Фавоний.

Затем он сел на корме и попросил у хозяина судна теплой воды, чтобы омыть ноги, и масла, чтобы затем натереть их.

Петиций велел принести Помпею все, что тот просил.

Помпей печально огляделся по сторонам: у него не было больше ни прислужников, ни рабов.

И он начал разуваться сам.

И тогда Фавоний, тот самый грубиян, которого все звали обезьяной Катона, поскольку он превосходил Катона в грубости; тот, кто, остановив Помпея на Форуме, сказал ему: «Ну, так топни ногой, Помпей, и пусть из нее выйдут целые легионы!»; тот, кто всего за неделю до этого высмеивал в Диррахии победоносного полководца, говоря: «Да, не отведать нам в нынешнем году тускуланских фиг!», — Фавоний опустился на колени перед Помпеем и, невзирая на его возражения, разул его, омыл ему ноги и натер их маслом.

Едва Фавоний оказал своему военачальнику эту смиренную услугу, как хозяин судна увидел на берегу какого-то человека, подававшего отчаянные знаки.

— Это кто-то из моих, — произнес Помпей. — Коль скоро помогли мне, помогите и ему тоже.

За человеком на берегу отправили шлюпку, его подобрали и привезли на корабль.

Это был царь Дейотар, некогда тетрарх, а затем царь Галатии, которого Митридат лишил его владений и сделал своим пленником, но который, сбежав из плена, отвоевал свое царство, а заодно и присоединил к нему часть Малой Армении. Римский сенат, к которому он обратился, подтвердил его титул царя двух этих стран, и в знак признательности он встал на сторону партии Помпея.

Лишившись теперь всего, как и Помпей, он в свой черед обратился в бегство.

В тот же день они отплыли.

По просьбе Помпея корабль взял курс на Митилену, где ждала новостей Корнелия.

Он оставил слева Менду и Скиону, прошел между Геронтией и Гиерой и прибыл в Митилену.

Судно бросило якорь в гавани, и к Корнелии послали гонца.

— О! — воскликнула она, увидев его. — Вести от Помпея! Так война закончена?!

— Да, — ответил сказал гонец, — но закончена совсем не так, как ты думаешь, госпожа.

— Что же тогда случилось? — спросила Корнелия.

— Случилось то, — ответил посланец, — что, если ты хочешь в последний раз поприветствовать своего супруга, тебе надо последовать за мной и приготовиться увидеть его в самом плачевном состоянии, какое ты даже не можешь вообразить.

— Но ведь Помпей написал мне, что он одержал победу!

— Он побежден, он беглец и к тому же находится на корабле, который ему не принадлежит.

И тогда, схватив гонца за руку, Корнелия потребовала, чтобы он рассказал ей все. Так ей стало известно о Фарсале, о поражении Помпея и его бегстве.

Выслушав этот рассказ, Корнелия вся в слезах рухнула на каменный пол и принялась кататься по нему, ломая руки и рвя на себе волосы.

Затем, придя, наконец, в себя, она поднялась, с криком «Помпей! Помпей!» выбежала из дома и помчалась к гавани.

Помпей еще издали увидел, как она бежит, приблизился к ней, насколько это позволял надводный борт судна, и принял ее в свои объятия.

Это была печальная и горестная встреча. Корнелия обвиняла себя в том, что она приносит несчастье всем, кого любит. Ее первый муж, Публий Красс, был самым подлым образом убит в Парфии. Второй, еще несчастней, возможно, потому что выжил в столь великом бедствии, бежал, не зная куда бежать.

Помпей тщетно пытался утешить ее.

Жителям Митилены стало известно, что на борту судна, только что остановившегося в их гавани, находится Помпей.