Воспоминания Горация

Фланг правого крыла Помпея был прикрыт ручьем, к которому было трудно подступиться. Помпей считал это крыло достаточно хорошо защищенным и потому сосредоточил подле себя почти всех своих лучников и почти всех своих пращников.

Сидя верхом на коне, Помпей с вершины холма осматривал боевые порядки обеих армий.

Прежде всего Помпея поражало резкое отличие в их поведении: спокойствие и неподвижность армии Цезаря и возбуждение, если не сказать замешательство, царившее в его собственной армии.

Все эти конники, все эти щеголи, все эти красавцы не подчинялись никаким приказам и желали быть в первых рядах.

И потому он послал гонцов с поручением передать им приказ твердо стоять на месте и сомкнуть ряды.

Видя этих гонцов, доставлявших во все концы приказ Помпея, Цезарь решил, что они дают сигнал к атаке.

Он тотчас велел передать по рядам своего войска пароль Венера Победоносная.

В то же самое время Помпей назначил свой пароль — Геркулес Непобедимый.

В этот момент Цезарь услышал, как один из солдат, добровольцем вступивший в его армию, а в предыдущем году бывший центурионом Десятого легиона, воскликнул, обращаясь к центурии таких же, как он, добровольцев, которые избрали его своим командиром:

— За мной, соратники, ибо настало время выполнить все то, что мы обещали Цезарю!

Цезарь узнал центуриона и, обратившись к нему по имени, спросил его:

— Ну и что, Крастин, ты думаешь о сегодняшнем сражении?

— Оно принесет тебе победу и славу, император, — ответил Крастин. — И в любом случае, сегодня ты похвалишь меня, живого или мертвого!

После чего, повернувшись к своим товарищам, он произнес:

— Вперед, друзья, на врага!

И первым, во главе ста двадцати солдат, бросился в атаку на пятьдесят две тысячи помпеянцев.

Приблизившись к противнику на расстояние в двадцать шагов, Крастин и его сто двадцать солдат метнули дротики.

Это стало сигналом к бою. С обеих сторон, словно сами собой, зазвучали трубы и горны.

В едином порыве и с единогласным криком весь строй цезаревой пехоты устремился вперед, издалека бросая дротики и на полном ходу обнажая мечи.

Помпеянцы встретили противников, не отступив ни на шаг.

Убедившись, что его армия доблестно выдержала первый натиск, Помпей приказал коннице атаковать правое крыло Цезаря и окружить его.

Цезарь ощутил, как под этой лавиной лошадей дрожит земля, но, видя, как на него несется этот страшный смерч, произнес, а точнее сказать, повторил лишь три слова:

— Друзья, бейте в лицо!

В то же мгновение он приказал подать знаменем условленный сигнал трем тысячам своих солдат, стоявшим в резерве.

Они ринулись вперед, целя острием своих копий в лица врагов, как и приказал Цезарь, и повторяя его клич:

— Бейте в лицо, друзья! В лицо!

И вся эта превосходная конница, сплошь состоявшая из патрициев, вельмож и всадников, услышала их крик, одновременно ощутив на себе их удары.

Конники держались какое-то мгновение, скорее из удивления, чем из храбрости, но затем, предпочтя быть опозоренными, нежели изуродованными, побросали оружие и обратились в бегство, закрывая лицо руками.

Копейщики, шедшие в атаку одновременно с этой конницей, тотчас же оказались брошенными ею и отрезанными от своих.

Десятый легион тронулся с места, смял их и с дротиками в руках обрушился на левое крыло Помпея.

В ту же самую минуту тысяча конников Цезаря, за спиной каждого из которых сидел лучник, бросились в погоню за убегавшей конницей Помпея.

Помпеева пехота, имевшая приказ обойти неприятеля с правого фланга, как только восемь тысяч конников внесут смятение в его ряды, увидела, что эти конники обратились в бегство и обходят ее самое.

Она держалась какое-то мгновение, но вскоре, атакованная в лоб Десятым легионом, а с флангов — лучниками, бросилась врассыпную и обратилась в бегство.

В тот же миг все эти конники, пришедшие на помощь Помпею из Галатии, Каппадокии, Македонии и Крита, все эти лучники из Понта, Сирии и Финикии, все эти новобранцы из Фессалии, Беотии, Ахеи и Эпира закричали в один голос, но на десяти разных языках:

— Мы побеждены!

И, повернувшись к врагу спиной, бросились бежать.

Правда, они вполне имели на это право, поскольку Помпей сам подал им пример.

При виде беспорядочного бегства своей конницы он пустил коня в галоп и вернулся в лагерь.

Зевс же, владыка превыспренний, страх ниспослал на Аякса:
Стал он смущенный и, щит свой назад семикожный забросив,
Вспять отступал, меж толпою враждебных, как зверь, озираясь.[66]

Эти стихи Гомера пришли мне сейчас на ум. Раз уж Аякс бежал, то и Помпей вполне мог бежать.

И разве Антонию, который в этот момент преследовал его во главе своей конницы, не предстояло самому бежать в битве при Акции?

Вступив в лагерь, Помпей громко крикнул стоявшим в карауле центурионам, так, чтобы его могли слышать и солдаты:

— Позаботьтесь об охране ворот; я обойду весь лагерь, чтобы везде дать такой же приказ.