Воспоминания и мысли

13 июля 1856 г.

«Я только что прочел “Маud” Теннисона и просмотрел мой разбор в “Traders Magazine”. Чтение этих романов, оканчивающихся смертью или разлукой, заставляет меня думать о моем собственном счастье с еще большей благодарностью, чем всегда. Поэтому, нет ничего удивительного, что я во всех обстоятельствах остаюсь оптимистом и верю в то, что Отец Всемогущий любит нас и печется о нас. Не осыпал ли он меня благодеяниями, которых я недостоин? Не дал ли он мне счастье, которое редко кому дается? И у нас есть, конечно, испытания: ваше слабое здоровье и неизвестность будущего. Но любовь наша никогда не поколеблется, напротив, мы будем еще крепче держаться за нее, она есть символ любви Божественной, которая в таком поразительном величии проявлялась на Голгофе. То, что совершилось там, представляет для нас полную реальность и дает нам уверенность в примирении с Создателем, чтобы ни говорили мудрецы мира сего.

Мы созданы с вами для взаимной помощи. Никакими словами не могу я выразить, что вы для меня составляете. Со своей стороны я могу вам быть полезным в минуты отчаянья и грусти, когда мысль о страданиях мира давит вас, когда нет более сил работать, чтобы облегчить эти страдания в той мере, в какой бы вы желали. Благодаря моему крепкому здоровью и легкости, с которой я работаю, я надеюсь помогать вам все более и более в ваших предприятиях. С Божьей помощью планы ваши осуществятся и дадут хорошие плоды. Да поможет нам также Господь в нашей общей задаче воспитания наших детей, чтобы можно было сказать: “Мы не погубили ни одного из тех, которых Ты нам дал”».

Нужна большая решимость для того, чтобы привести выдержки из писем, носящие столь интимный характер. Я сделала это, потому что мне хотелось хоть слабо обрисовать внутренний мир этого человека. Просто удивительно, сколько в нем было глубокой нежности. Образ моего мужа будет неясен, если оставить в стороне такие отличительные черты его характера, как сильную привязанность к жене и неизменное соединение этого чувства со стремлениями своего духа. Любовь к жене составляла часть его жизни. По мере того как уходили годы, она становилась все глубже и нежнее. Я уж раньше говорила о верности в дружбе Г. Батлера. Удивительна была сила его дружеских привязанностей. Те же чувства вносил он в более близкие отношения нашей семейной жизни. В юношеском возрасте человек мечтает о любви, говорит о ней. Он описывает ее восторги, воспевает всю прелесть зарождения этого чувства. Но не в молодости можно измерить глубину любви, судить о верности и постоянстве в любви. Есть любовь, которая преодолевает все трудности, все препятствия, становится выше дрязг и мелочей жизни, остается непоколебимой в горе, в несчастии, в самых ужасных потрясениях. При всяком новом испытании такая любовь растет и крепнет; она становится всё чище и прекраснее по мере приближения к вечной жизни, к которой она неизменно стремится.

Таким именно чувством была полна душа человека, о котором я говорю. До конца жизни, до последнего вздоха она становилась все сильнее и глубже, чтобы предстать наконец совершенной перед лицом Создателя.

Муж мой приехал к нам в Дильстон. В то время священник Корбриджа собирался на некоторое время уехать. Муж предложил ему исполнять во время его отсутствия обязанности священника и просил разрешения занимать на это время пасторский дом.