Воспоминания и мысли

Мы как-то посетили Фрауда. Он жил на своей вилле «The Molt» близ Салькомба, в Девентейре. Однажды вечером сидела я у себя в комнате у окна, выходившего в сад. Под окном стояла скамейка, там в этот вечер сидели оба друга. Они, казалось, были совершенно погружены в свой разговор, продолжавшийся уже довольно долго и лишь изредка прерывавшийся коротким молчанием. Я невольно услышала то, о чем они говорили, и, признаюсь, была этому довольна: таким образом, случай дал мне возможность совершенно неожиданно проникнуть в тайну этой дружбы. Разговор их не касался ни философии, ни науки, ни политики; они говорили о… мухах, как о приманке для рыб. Я осторожно нагнулась и увидела их наклоненные головы, оба внимательно рассматривали тетрадки с фланелевыми листами, на которых было наколото много искусственных мух. Они были разной величины, разноцветные и блестящие. У мужа моего было много ловкости в руках, и он сам сделал большое количество этих насекомых. Друзья говорили не только о качестве сделанных мух, но также о птицах, из перьев которых они были сделаны, о том, где водятся эти птицы и в какое время совершают перелет. Всё это иллюстрировалось примерами их долголетнего опыта.

Надо иметь душу рыболова, чтобы вполне понять весь интерес такого разговора.

По-видимому, дружба носила характер «en plein air».

* * *

Осенью 1857 года мой муж взял место помощника директора в Челтенхемском колледже, куда и я переехала в том же году. Это было началом продолжительной педагогической деятельности Джорджа Батлера, которой он посвятил себя в течение двадцати пяти лет. Энергия и настойчивость его никогда не ослабевали.

Сначала он был в Челтенхеме, от 1857 г. до 1865 г., затем в Ливерпуле, от 1865 года до 1882 г. Пребывание наше в Челтенхеме было очень счастливо. Благодаря хорошему климату мое здоровье восстановилось, наши материальные затруднения окончились.

Мы занимали большой дом и имели учеников колледжа пансионерами. Муж мой находил, что физические упражнения играют большую роль в воспитании юношества.

По странной случайности из нашего пансиона вышли лучшие чемпионы в различных играх, где требуется проворство и ловкость.

Мы проводили обыкновенно в Дильстоне большую часть наших каникул. Но как-то случилось нам совершить путешествие по Швейцарии. Наш старший сын был также тогда с нами. Мы посетили Люцерн и его окрестности, долину Рону, Шамони и Большой Сан-Бернард, где провели одну ночь в знаменитом монастыре. Там подружились мы с дивными монастырскими собаками. Одна из них, старый ветеран Бруно, родоначальник целой линии породистых собак, не отходила от нас и служила нам проводником в нашей прогулке среди уединенных скал, окружающих монастырь.

На следующее лето мы отправились в Шотландию с двумя старшими детьми. Целью нашего путешествия было озеро Килларни.

По дороге мы остановились у брата моего, Карла Грея, жившего в Баликистене. Он занимал дом, принадлежавший лорду Дерби, в Золотой долине Типперери. Мой муж сделал там много интересных эскизов и набросков.

Окаймляющие озеро Килларни серые утесы, покрытые вечнозелеными кустарниками и яркими цветами, представляли чудный пейзаж, богатый по колориту и разнообразию, что невольно влекло и очаровывало художника.

* * *

Мой отец был другом Кларксона и принимал активное участие в пользу уничтожения невольничества. Джордж Батлер находился в числе тех, которые стояли за эмансипацию черных, все симпатии его были на их стороне. Когда в Америке разразилась война, он тотчас понял, что в основании этого ужасного конфликта лежит жизненный вопрос – вопрос справедливости. Часто, очень часто мы оказывались на стороне меньшинства, бывало, мы с нашими единомышленниками составляли такую ничтожную группу, что нас никто и не слушал, однако последующие события служили нам обыкновенно оправданием. Плыть против течения – прекрасное упражнение, конечно, но если нельзя плыть, то можно по крайней мере противостоять ему некоторое время. При этом надо относиться с состраданием и любовью к нашим противникам и к толпе, плывущей по течению. В деле уничтожения рабства наше изолированное положение было довольно тягостно, но это было полезно. Впоследствии нам очень часто приходилось мириться с подобным положением в различных вопросах, в которых совесть указывала, чего надо было держаться.

Гольдвин Смит был один из тех немногих людей оксфордского общества, которые поняли настоящее значение американского конфликта. Он посетил нас в Челтенхеме. Во время нашего разговора относительно царившего в то время мнения он высказал несколько метких замечаний, мы обратились к нему с просьбой напечатать какую-нибудь статью в опровержение мнения, будто Св. Писание оправдывает рабство. «Библия, – сказал Смит, – всегда приводилась в подтверждение всевозможных мерзостей, оскверняющих землю». Он ничего не обещал нам, но мысль запала ему в голову, и спустя короткое время он прислал нам замечательный памфлет:

– Санкционирует ли Библия невольничество?