Воспоминания о детстве

У нас с Ромкой в сквере не было знакомых. Ну, разве только пес Шарик. Он был ничей, большой-пребольшой, как ломовая лошадь, лохматый, нос у него был черный и мокрый и язык тоже мокрый и горячий. Шарик нас своим языком всегда облизывал. Уши у него стояли торчком, а глаза были добрые и грустные. Мы с Ромкой приносили ему колбасные шкурки и карамельки, правда, уже использованные, но Шарик этого не замечал. Шарика все боялись. Мама тоже его боялась, поэтому она не разрешала нам с ним играть. Она говорила, что мы нахватаем у Шарика блох, а еще она говорила, что он бешеный и может нас покусать. А Шарик был вовсе никакой не бешеный, он просто любил на людей напрыгивать, особенно из-за угла.

Был еще Кузька. Он тоже гулял в сквере вместе с нянькой и бабушкой. Но мы с Ромкой его не очень любили, потому что Кузька все время хвастался и мы ему тихо завидовали. Во-первых, Кузька этот жил не в квартире, а в большом доме. Правда, дом этот был совсем некрасивый и внутри ничего интересного не было, одна мебель, ковры да зеркала. Но зато у Кузьки было много-много игрушек, вся его комната была завалена игрушками, каких у нас не было.

Мама говорила нам с Ромкой, что мы должны с этим Кузькой дружить и не обижать его, потому что у Кузьки нет папы, он несчастный ребенок. Но нам Кузька всегда хвастался, что его папа капитан и плавает на огромном белом пароходе. И когда Кузька вырастет, то будет плавать вместе с папой. Ромку это еще больше раздражало, потому что он тоже хотел плавать на пароходе. А еще мы с Ромкой не могли понять, как можно быть несчастным, если у тебя столько игрушек.

А когда Кузька в сквере гулял, то всегда тащил за собой автомобиль на веревочке. Ромка этот автомобиль так и поедал глазами. И играть этот Кузька совсем не умел, он никаких игр не знал и играл не по правилам. И вообще с ним было не интересно. Он всего боялся, даже грозы. За ним все время нянька бегала.

Так мы и гуляли в сквере до тех пор, пока кто-нибудь вдруг не вспоминал, что сегодня среда и дают горячую воду. Все тут же бежали домой. Горячую воду у нас давали по средам вечером, по понедельникам до шести, раз в две недели по пятницам утром. А по субботам банный день. Мы всей семьей ездили в римскую баню. Ехали сначала на трамвае, потом папа ловил экипаж, такси тогда еще не было.

Я очень любила ходить в римскую баню. Там было так красиво, все в золоте. Люди ходили в белых покрывалах, а вокруг было много белого пара, прямо как в тумане. Я даже заблудилась однажды в этот белом паре, бродила, бродила, натыкаясь на стены, потом бултыхнулась в бассейн. Там было очень жарко. Папа и Ромка мылись в одном конце бани, а мы – я, мама, Катька и Паулина Ричардовна – в другом. Мне очень нравилась мыльная пена, я любила зарыться в нее носом и лежать в теплой воде.

Вымывшись, мы все заворачивались в белые покрывала и пили горячий чай, нам с Ромкой еще давали сок, хотя мы больше любили газировку. А папа пил пиво, в котором тоже было много пены. Ромка один раз вдоволь напился пива. Пока папа болтал с приятелем, Ромка к нему в кружку свою трубочку засовывал незаметно. Так он почти все папино пиво выпил, а потом всю дорогу до дома песни пел. В понедельник его опять повели к Счастливчикину.

В детстве мы с Ромкой очень любили слушать всякие истории, особенно по вечерам при керосинке – это лампа такая была, осталась еще от бабушки, в нее вместо электричества керосин заливали. Папа говорил, свечей не напасешься. Электричества тогда мало давали, с девяти до пяти, по средам почему-то до четырех. Только по понедельникам до половины седьмого. Поэтому вечера мы коротали при керосинке.

Зимой было совсем тоскливо. Папа работал или читал газету в кресле. Мама вязала, Катька обычно что-нибудь учила про Юлия Цезаря или “Белеет парус одинокий…”. Иногда читала вслух толстые французские романы или английские. Мама слушала и вздыхала, стуча спицами, а нам с Ромкой было совсем не интересно. Чирикнутый спал в клетке на жердочке и громко храпел.

Мама никаких историй не знала, разве только про свою бабушку, как она шла по проспекту и чуть не угодила под царскую карету. Но мы все слышали эту историю столько раз, что она нам совсем надоела. Все равно это неправда.

Иногда мы проводили вечера у Паулины Ричардовны. У нее квартира была поменьше, вся заставленная мебелью, свободного места не было, только мебель и кошки. Целых три толстых пушистых котяры. Мы пили чай с земляничным вареньем, Чирикнутый орал на кошек, а Паулина Ричардовна вспоминала, как она в молодости жила в Петербурге. А еще они с мамой думали, где бы найти гувернантку. Но папа говорил, что нечего нас баловать. Тогда Паулина Ричардовна давала нам с Ромкой карамельки, они были очень твердые, с пыльной начинкой внутри, и выпроваживала нас из комнаты.