Воспоминания петербургского старожила. Том 1

В один из заездов моего дяди в Орел после уже кончины добрейшего и благодушнейшего Василья Петровича, когда дядя, перед принятием армейского пехотного полка, был на время в Петербурге, я узнал от него, что граф Сергей Михайлович умер в 1835 году[959] в своем орловском селе Сабурове[960], где погребены как отец его, фельдмаршал граф Михаил Федотович, так и доблестный брат его, Николай Михайлович. Конец графа Сергея Михайловича был весьма не блистательный: он умер, оставленный всеми, в положении, недалеком от нищеты, и удрученный самыми мучительными физическими страданиями. От громадных имений его почти ничего не осталось, и самое это Сабурово, кажется, сколько мне известно, уже не собственность рода Каменских.

Улан Клерон

(Из собственных моих воспоминаний и памятных записок, равно как из рассказов сослуживцев И. С. Клерона, с 1826 по 1852 г.)

Недавно случилось мне прочесть в одной газете (в августе 1872 года) крохотную статеечку, посвященную воспоминаниям о жизни нашего бессмертного поэта Лермонтова в юнкерской школе[961]. В одном месте этой статеечки мимоходом упоминается о штаб-ротмистре лейб-гвардии Уланского полка Клероне, бывшем в то время отделенным офицером в означенном военно-учебном заведении, рассаднике гвардейских офицеров[962]. Автор этой статеечки не счел, однако, за нужное хоть в маленькой выноске пояснить, что за личность был Иван Степанович Клерон, этот гвардеец, вышедший из вольноопределяющихся бедных иностранцев и скончавшийся в 1852 году в чине генерал-майора и звании командира одного из армейских уланских полков[963], этот Клерон, которого, как первого ездока во всем Гвардейском корпусе, великий князь Михаил Павлович называл le Centaure de la cavalerie russe (Центавр русской кавалерии) и который сам себя величал не иначе как lancier pur sang, т. е. чистокровный улан, сколько известно, по первоначально данному ему такому прозвищу императором Николаем Павловичем.

Это был человек не только не из дюжинных, но во многих отношениях весьма замечательный; почему, знав его в начале его военной карьеры и встретясь потом с ним, по странному стечению обстоятельств, лишь накануне его смерти, т. е. через 25 лет, а также имев случай узнать об нем от других много подробностей, я хочу передать здесь все мои личные воспоминания и все то, что случай доставил мне возможность узнать об этом прототипе блестящего и лихого русского кавалерийского офицера тридцатых-сороковых годов.