Воспоминания петербургского старожила. Том 1

В вечер представления театр был полнехонек, что, впрочем, сделать было нетрудно, потому что театр-то был весьма невелик. Карл Иваныч с сестрицами сидел в ложе и вскоре начал узнавать себя. Сестрицы и мужья замужних сестриц, все чиновники разных таможен в вицмундирных фраках, на немецком диалекте объяснили Карлу Иванычу, что кто-то вздумал подшутить над ним (он, однако, так и умер, не узнав авторов этой шутки), выведя его на сцену и мстя, вероятно, за какую-нибудь служебную неприятность, столь неизбежную в водовороте административной бюрократии. При этом родственники и родственницы Карла Иваныча старались «золотить пилюлю», объясняя ему, что не было на свете ни одного знаменитого человека, которого не тронула бы общественная критика, и, вероятно, для большего эффекта эти добрые родственники и сестрицы напоминали своему брудеру, штатсрату и риттеру[1220], о том, как Фридрих Великий велел прибить пониже пасквиль, на него написанный, чтобы дать возможность публике легче и удобнее читать этот памфлет, направленный на его прусское величество. Впрочем, все эти убеждения и утешения были излишними: Карл Иваныч, игравший на скрипке часто фальшиво, без такта, здесь проявил весьма разумный такт: он нисколько не озлился, а напротив даже: когда Дюр, живой Карл Иваныч, даже с рябинами на лице и с красною лентою по туго накрахмаленному белому галстуху, пропел куплет:

Признаться должно, я пурист:
Люблю, чтоб в изложеньи дела
Язык был ясен, прост и чист
И дело б, так сказать, кипело!..
Деепричастья не терплю;
Но страх люблю я запятые!..
Да! запятые, запятые!..

то Карл Иваныч встал во весь рост и, аплодируя с каким-то лихорадочным восторгом, восклицал: «Бис! Бис!.. Браво, Дюр, браво!.. Похож как две капли воды!.. Браво!.. Куплет с запятыми, бис!»

На другой день Грошопф явился в департамент как ни в чем не бывало, но ни с кем и слова не сказал о вчерашнем спектакле, что было, впрочем, вполне естественно, так как на службе никогда никто не слыхал от него ни слова о чем-либо постороннем, кроме того, что относилось к служебным занятиям.

Достойно внимания то, что Дмитрий Гаврилович Бибиков после этого случая убедился в том, что Грошопф хотя и странен, но, во-первых, дельный помощник, а во-вторых, гораздо умнее, чем он предполагал. И вследствие этого директор департамента стал несравненно против прежнего внимательнее к Карлу Иванычу Грошопфу и также серьезнее против прежнего относился к нему во всем[1221].