Воссоединение

Наоборот, вялое вторжение стало для Пипа хорошей едой. Отдай немного влаги, возьми немного назад, размышлял он. Собравшись, он направился к гребню следующей дюны. Позже в тот же день песчаные дюны уступили место солончакам. Тот факт, что они были ярко-зелеными и синими, а не белыми, не уменьшал опасности, которую они представляли. Если его расчеты верны, то лагерь Кротасов должен был располагаться недалеко на другой стороне. Непрерывная панорама создавала неприятные сложности: как он мог незаметно приблизиться к лагерю по совершенно ровной местности? «Сначала крестись, потом волнуйся», — сказал он себе. Сделав глоток из драгоценного остатка в резервуаре костюма, он пошел вперед, малахитовый песок прилипал к его ботинкам. Наверху солнце палило его за безрассудство в попытке пересечь такую ​​вопиюще нечестивую топографию. Был полдень, когда он позволил себе еще один глоток из бака. Поток прохладной воды замедлился слишком рано. Нахмурившись, он сосал сильнее. Несколько капель вытекло из трубки и попало ему в рот. Потом вообще прекратились. Второй раз за день он снял костюм. Перевернув его, он распечатал защитную ткань над разрушенным резервуаром для хранения дистиллятора. Все выглядело нормально, пока он не увидел дырку внизу. Он был неглубоким и изогнутым. Трудно поверить, что что-то настолько незначительное, такое незначительное могло положить конец его неминуемой кончине. На самом деле это было именно то отверстие, которое могло бы быть сделано маленьким, приплюснутым, слегка вытянутым ртом. Несмотря на жару, по телу пробежала дрожь. К счастью, он проснулся до того, как вторая волна псевдочервей проникла в его скафандр, где они были бы разочарованы отсутствием доступной влаги и нуждались бы в поиске другого источника. Выпрямившись, он прикрыл глаза и оглянулся назад, откуда пришел. Где-то глубоко под укрывающим цветным песком скрывался особенно заболоченный червь. На дне бака осталось немного жидкости. Ему придется найти какую-нибудь влагу, чтобы дополнить то, что осталось. Снова повернувшись, он оглядел лежащую перед ним бесплодную, калейдоскопически окрашенную пустошь. Не было никаких признаков растительности, каньонов или чего-то еще, что могло бы намекнуть на присутствие воды. Над головой темные силуэты плыли по услужливым термикам. У него возникло неприятное ощущение, что он может оказаться в очереди на более близкое знакомство с инопланетными мусорщиками раньше, чем ему хотелось бы. Глава 9 К следующему восходу воды осталось мало, хотя Флинкс был чрезвычайно осторожен с жалкими остатками. Пип продолжала сидеть у него на плече, беспокойно меняя позу в ответ на унылое настроение спутницы. Он знал, что она ничего не может для него сделать, если только не сможет как-то эмоционально соприкоснуться с ближайшим озером. С другой стороны, ее гибкое, гибкое, похожее на змею тело само было полно влаги. Он быстро изгнал такие нечестивые мысли из своего разума. Летающая змея была его другом и защитником с детства. Какими бы отчаянными ни были обстоятельства, он никогда, никогда не сможет причинить ей вред. Но он уже не был достаточно силен, чтобы удерживать свой дрейфующий, все более и более влажный разум хотя бы от созерцания немыслимого. Солнце не сочувствовало одинокому путешественнику, бродящему по выжженному медному ландшафту. Его тепло обрушилось на него так, словно оно имело реальный вес, и только шипящая, но все еще функционирующая система охлаждения, встроенная в скафандр, поддерживала его жизнь. Если бы не влага, конденсировавшаяся на ткани салона, его шаг давно бы замедлился до шатающегося. Это поддерживало его, но как долго? Весь объем конденсата не составил четверти литра жидкости в сутки. Этого было недостаточно, он знал. А если перенапряженный узел замерз или иным образом перестал функционировать. . . Недалеко впереди что-то блеснуло, поймав его взгляд: призрак, обитавший где-то между его сетчаткой и зеленоватым горизонтом. Над ним танцевал и соблазнял нефильтрованный солнечный свет. Даже когда его мозг призывал к осторожности, его темп начал ускоряться, ноги несли его вперед, казалось бы, по собственной воле.