Восстание Болотникова 1606–1607

Эта стадия мероприятий Шуйского по подавлению восстания в Приволжье отражена в грамоте в Свияжск. В этой грамоте восстановление «порядка» в Приволжье, в частности в Курмышско-Ядринском районе, возлагалось на свияжских воевод, которым предписывалось послать в Курмыш войска для поимки Казакова и восстановления в Курмыше власти Шуйского. Грамота содержала подробную инструкцию о размерах, составе и порядке комплектования того отряда, который предназначался для усмирения Курмыша: «И вы б тотчас из свияжских жильцов выбрали сына боярского добра, а с ним детей боярских пятдесят человек, да литовских людей двадцать человек, да с ним же сотника, да сто человек стрелцов, дав стрелцам по фунту зелья да по фунту свинцу… А к тому в прибавку велели есмя послати из Чебоксар с Тимофеем Есиповым десять человек детей боярских, да сотника, да сто человек стрелцов, да с ним же из Кузьмодемьянского сотник Семен Болтин, да сто человек стрелцов, да из Цывилского ж велели есмя послати новокрещена Ивана, а прозвище Крым-Сару Кара-Чюрина с новокрещенными с татары и с черемисою с охочими людми, сколько их приберутся...; да и татар бы есте на воров послали, будет они нам служат прямо и шатости будет в них нет»[1102]. Таким образом, отряд, направлявшийся в Курмыш, должен был состоять из 60 детей боярских и четырех сотен стрельцов, не считая «литовских людей» и «охочих людей» из «новокрещен» татар и черемисов.

Однако из этого плана ничего не получилось. Как мы видели, Свияжск не только не возглавил борьбу против восстания, но и сам «изменил» Василию Шуйскому, примкнув к движению.

Поражение Болотникова под Москвой коренным образом изменяло положение в стране. Теперь правительство Шуйского видело свою задачу в том, чтобы довершить разгром восстания и восстановить «порядок» во всей стране. Как мы видели, план Шуйского включал в себя и подавление движения в Приволжье.

В изложении этого плана в источниках, однако, нет единства и ясности. В «Новом Летописце», в главе «О посылке бояр и воевод под городы на воровских людей», отмечена посылка «под Арзамас князя Ивана Михайловича Воротынсково». В этой же главе отмечены и результаты похода князя Воротынского: «Боярин князь Иван Михайлович Воротынской град Арзамас взял, и повелеша отойти в Олексин»[1103]. Однако к этому известию «Нового Летописца» еще со времен Карамзина существует недоверие. Карамзин, основываясь на данных «Хронографа Столяра» (т. е. «Карамзинского Хронографа»), поставил под сомнение достоверность известия «Нового Летописца» о походе И. М. Воротынского под Арзамас: «Известие об отправлении князя Воротынского под Арзамас не согласно с другими. Туда велено было итти воеводам Г. Г. Пушкину и С. Г. Ададурову с ратными людьми, владимирскими, суздальскими и муромскими. Воротынский же послан был к Алексину и к Туле»[1104].

Противоречие между данными «Нового Летописца» и «Карамзинского Хронографа», отмеченное Карамзиным, действительно имеет место. Однако способ разрешения этого противоречия, предложенный Карамзиным, т. е. простое устранение известия «Нового Летописца», создает в свою очередь ряд трудностей, ибо в этом случае встает вопрос: откуда же пришел тогда в Алексин И. М. Воротынский, факт нахождения которого под Алексином не вызывает сомнений. Отбрасывая версию «Нового Летописца» о том, что князь Воротынский пришел под Алексин после взятия им Арзамаса, мы должны допустить, что он шел к Алексину прямо из Москвы. Но чем объяснить тогда отсутствие известия об этом походе и в «Новом Летописце» и в разрядах?

С другой стороны, еще Арцыбашев предлагал найти выход из затруднения путем признания того, что «Пушкин и Ададуров… могли быть только передовыми Воротынского»[1105]. Эта гипотеза Арцыбашева представляется мне заслуживающей внимания, во всяком случае более приемлемой, чем простое отрицание известия «Нового Летописца», тем менее обоснованное, что, как мы видели при рассмотрении известий «Нового Летописца» о других городах, глава «О посылке бояр и воевод» построена на данных разрядных записей и очень точно передает развитие событий.