Восстание Болотникова 1606–1607

Вряд ли поэтому можно сомневаться в том, что именно такого рода элементы из терских казаков начали движение против «лихих бояр». В этом отношении Илейка был плоть от плоти и кость от кости своих товарищей, «выбравших» его царевичем[1112].

Поход казаков начался с плаванья вниз по Тереку, «в городок, близко Терки, к Гаврилу Пану, к атаману казачью». В этот именно момент терский воевода Петр Головин, услышав «про такое дело», сделал попытку ликвидировать движение в самом зародыше, послав к казакам «голову казачью» Ивана Хомяка с требованием «звати себе в город» Илейку. Несмотря на то, что воевода объявил поход казаков с самозванным царевичем государственным преступлением («великим делом»), казаки «Илейку не дали» и вышли «стругами на море», устроив стоянку на острове против устья Терека.

Решительные действия казаков отряда Ф. Бодырина оказали влияние на позицию остальных казаков, бывших на Тереке. Во время стоянки Илейки с его отрядом на острове туда «съехалися все казаки из юртов».

Новая попытка П. Головина сорвать поход казаков путем требования, «чтобы осталось на Терке Козаков половина для приходу воинских людей», осталась безрезультатной, и казаки пошли «всем войском под Асторохань».

На этом этапе движение «царевича» Петра продолжало оставаться еще чисто казацким движением. «Карамзинский Хронограф» метко определяет состав участников движения словами: «Терские атаманы и казаки приехали в Асторахань… и на Волге к ним пристали такие же воровские атаманы и казаки»[1113]. Весьма ограниченными были и первоначальные планы руководителей движения: поход к Москве для встречи с Лжедмитрием I.

Факт сношений казаков «царевича» Петра с Лжедмитрием I можно считать несомненным. Об этих сношениях говорят как русские, так и иностранные источники. По свидетельству «Нового Летописца», казаки «писаху к Гришке к Ростриге» о «царевиче» Петре. «Он же повелел ему иттить к Москве»[1114].

Маржерет, хорошо осведомленный о событиях времени правления Лжедмитрия I, сообщает более подробные данные о сношениях между «царевичем» Петром и Лжедмитрием I. По рассказу Маржерета, «в конце апреля (1606 г. — И. С.) Дмитрий получил известие о волнении казаков, собравшихся до 4000 между Казанью и Астраханью... Свирепствуя по Волге, они распустили молву, что с ними находится юный принц, именем царь Петр, истинный сын (по их словам) царя Федора Иоанновича… Если бы казаки говорили правду, то царю Петру было 16 или 17 лет; но им хотелось только под тем предлогом вольнее грабить царские области, по неудовольствию на Димитрия, не давшего им такой награды, какой они желали. Впрочем, государь послал к самозванцу письмо, уведомляя, что если он истинный сын Федора Иоанновича, то пожаловал бы в Москву, и что для продовольствия его в дороге дано будет приказание; если же он обманщик, то удалился бы от Русских пределов»[1115].

В этом свидетельстве Маржерета особенно ценно указание на мотивы, вызвавшие волнение казаков, совпадающее по существу с теми объяснениями, которые мы находим в показаниях самого «царевича» Петра, с тем отличием, что «неудовольствие» казаков неполучением «награды» (ср. «жалованья» — в показаниях «царевича» Петра) Маржерет относит прямо к Лжедмитрию, тогда как в представлении самих казаков ответственность за это несли «лихие бояре».

Известие Маржерета о «гонце» Лжедмитрия I, посланном с письмом «царевичу» Петру, подтверждается как показаниями самого «царевича» Петра, так и «Карамзинским Хронографом». По словам Петра, когда казаки «пошли вверх Волгою к Гришке к Ростриге к вору и дошли до Самары, и тут де их встретили от Ростриги под Самарою с грамотою, и Третьяк Юрлов велел им итти к Москве наспех»[1116]. Третьяка Юрлова называет в связи с движением «царевича» Петра и «Карамзинский Хронограф», из текста которого видно, между прочим, что после убийства Лжедмитрия I Третьяк Юрлов примкнул к казакам[1117].

Совершенно иначе излагает вопрос о переписке между «царевичем» Петром и Лжедмитрием I «Новый Летописец по списку князя Оболенского». В освещении этого источника содержанием письма «царевича» Петра являлось требование к Лжедмитрию уступить Петру московский престол: «Наперед же себя оный Илюшка писа к Ростриге, претя ему нашествием своим ратию, да немедля снидет с царского престола и вдаст ему яко сущему отчичу и наследнику»[1118].