Восстание Болотникова 1606–1607

Отряды «царевича» Петра, двигавшиеся на соединение с Болотниковым, направлялись, однако, не непосредственно к Калуге, а на Тулу. Объяснение такого маршрута следует искать в особен-костях положения Тулы. Как мы отмечали выше, «Карамзинский Хронограф» сообщает, что Тула наряду с Калугой явилась местом, куда отступили из-под Москвы войска Болотникова. Но в отличие от Калуги Тула, по-видимому, не была осаждена. Прикрывавшие пути к Туле со стороны Москвы города Алексин и Венев оставались в руках восставших, и попытка воевод Шуйского осадить Венев, как мы видели, потерпела неудачу. Позиция самой Тулы определилась еще во время московского похода Болотникова как позиция решительной и активной поддержки восстания. Все это делало Тулу исключительно удобным пунктом, который мог бы явиться местом сосредоточения сил участников восстания и одним из центров движения. Именно такими мотивами можно объяснить движение отрядов «царевича» Петра из Путивля на Тулу.

В источниках нет единства в характеристике отдельных этапов участия отрядов «царевича» Петра в борьбе в Калужско-Тульском районе. Одним из наиболее ранних по времени фактов такого рода действий войск «царевича» Петра являлось отмечаемое «Иным Сказанием» действие воеводы «царевича» Петра князя Телятевского в сражении под Веневом, когда Телятевский «прииде ис Путимля… о силою под Венев град, и силу Московскую царя Василия разбиша и разгониша»[1139].

Это известие «Иного Сказания» о Веневском сражении подтверждается В. Диаментовским, в дневнике которого, под 21 февраля 1607 г., имеется запись: «Пришла весть, что под Веневом войско Шуйского потерпело поражение»[1140].

К походу князя Телятевского, вероятнее всего, относится и известие, содержащееся в письме Ю. Стадницкого к А. Стадницкому: «Вчера мне сказали, что наших казаков 7000 идет деи с полками от Путимля Калужаном на помоч»[1141].

Гораздо более крупной и по масштабу и по значению операцией была битва на реке Вырке. В «Ином Сказании» это сражение изображается как непосредственное продолжение похода князя Телятевского: «И паки оттуду (от Венева. — И. С.) поиде под Колугу на помощь к Болотникову, хотяше бо такожде внезапным своим пришествием, яко же под Веневым такожде и под Колугою Московскую силу розбити… И слух прииде воеводам, яко под Веневым сила разбита Телятевским и идет на них под Колугу. Боярин же воевода князь Михайло Васильевичь Шуйской и с ним иные воеводы с силою встречю им поидоша, они же встречи против себе не ведавше. Боярин же воевода князь Михайло Васильевичь Шуйской силу разби и многое множество поби их. И зело мало их спасошася, убегоша; боярин же воевода князь Михайло Васильевичь Шуйской паки со всеми силами своими под Колугу здрав возвратися»[1142].

Версия «Иного Сказания», однако, не может быть принята в том виде, как мы находим ее в этом источнике. Дело в том, что в разрядах и «Новом Летописце» обстоятельства и участники сражения на Вырке изображаются иначе, чем в «Ином Сказании». В отличие от «Иного Сказания», «Новый Летописец» называет воеводой войск, пришедших «из Путимля и из иных Сиверских городов... на помочь х Калуге», не Телятевского, а князя Василия Масальского[1143]. Точно так же и в вопросе о воеводах, участвовавших в этом сражении, «Новый Летописец» расходится с «Иным Сказанием», называя не М. В. Скопина-Шуйского, а И. Н. Романова и князя Д. И. Мезецкого.

Рассказ «Нового Летописца» подтверждается разрядами. В одной и)з разрядных книг мы читаем следующую запись: «Шел с казаки на проход в Колугу князь Василей княж Федоров сын Мосалокой. И Ходили воеводы против казаков на выручку (sic! Явное искажение текста: вместо «на Вырку». — И. С.) к Николе Иван Никитич Романов, да князь Данило Иванович Мезетцкой, да Михайло Нагой; и казаков побили и поймали, и князя Василья Мосалоково взяли ранена, от раны его не стало. И на том бою князь Данила Мезетцкого ранили, пробили ногу выше колена; и государь велел ему ехать к Москве, а на его место велел быти в Передовом полку князь Михайлу Борятинскому княж Петрову сыну»[1144].

Приведенный текст, несмотря на отмеченный дефект (результат осмысления переписчиком непонятного ему места), носит следы современной записи, сохранив такие детали, как точное обозначение ранения князя Д. Мезецкого, а также то, что князь В. Масальский был не убит на поле сражения (как это, в частности, изображается в «Новом Летописце»), а был лишь ранен и умер от ран. Эта последняя деталь подтверждается рассказом Исаака Массы, сообщающего о том, что князь Масальский «был захвачен в плен и привезен в Москву, где и умер от ран»[1145].