Восстание Болотникова 1606–1607

Субъективная цель рассказа И. Фуникова состояла в том, чтобы описать все постигшие его «беды и разорения».

Но помимо воли автора «Послания» он с исключительной силой раскрыл непримиримую противоположность классовых интересов крепостников-помещиков и восставших «мужиков» и столь же ярко показал, в чьих руках находилась власть в осажденной Туле, нарисовав картину того, с какой настойчивостью «мужики», державшие власть в Туле, осажденной Василием Шуйским, боролись за то, чтобы добыть хлеб для голодающего народа, хлеб, укрытый от них их бывшим господином.

Из иностранцев лишь Буссов и Геркман касаются внутренней жизни Тулы во время осады ее Шуйским. Как указывает Ф. Аделунг, Буссов во время осады «находился в Туле и на опыте узнал все ужасы осады, голод и бедствия»[1454]. К сожалению, нам недоступна та редакция записок Буссова, которой пользовался Аделунг[1455]. В тех же редакциях сочинения Буссова, которые опубликованы в издании «Rerum Rossicarum Scriptores Exteri» (т. I) и в «Сказаниях современников о Дмитрии Самозванце», текст значительно переработан и большинство мест, где упоминалось об авторе этого сочинения, исключено. Но если даже оставить открытым вопрос о том, был ли сам Буссов в Туле при Болотникове, то бесспорным фактом является то, что там находился его старший сын, тоже Конрад[1456].

Итак, в описании осажденной Тулы Буссов выступает или в качестве очевидца, или как человек, имеющий сведения из первых рук. Это придает особое значение его рассказу.

Наиболее существенным в рассказе Буссова является то, что он сообщает о деятельности Болотникова. Деятельность эта (помимо руководства военными действиями) развертывалась по двум основным направлениям: поддержание стойкости в осажденных и принятие мер к получению помощи Туле извне.

Длительная осада, голод, особенно в сочетании с наводнением после постройки плотины на Упе, не могли не вызвать внутренней борьбы среди осажденных. По словам Буссова, «казаки и все жители Тулы (ganze Thulische Gemeinde) были очень недовольны Болотниковым и Шаховским, намереваясь схватить их и выдать врагу — Шуйскому»[1457].

Для Шаховского это «недовольство» кончилось тем, что «казаки и горожане Тулы (Kosacken und Bürger in Thula)» посадили его в тюрьму, «заявив ему, что раз он говорил, что Димитрий вместе с ним ушел из Москвы, то он не будет выпущен до тех пор, пока не придет Димитрий и они не освободятся от осады; если же Димитрий не придет, то они выдадут его, как виновника и зачинщика этой войны и кровопролития, его врагу Шуйскому»[1458].

Напротив, Болотников не только не разделил участи Шаховского, но оказался в состоянии преодолеть колебания в рядах осажденных и укрепить в них решимость продолжать борьбу до конца.

Подчеркивая, что Болотников убеждал население осажденной Тулы в том, что «Димитрий жив», Буссов в присущей ему литературной манере изображает Болотникова говорящим речь, в которой Болотников заявляет жителям Тулы о своей верности «царю Димитрию»: «Он взял с меня клятву, что я буду ему верно служить. Я делал это до сих пор и буду делать и впредь, пока я жив»[1459].

Само собою разумеется, что эта «речь Болотникова» может быть использована при характеристике деятельности Болотникова в осажденной Туле лишь как показатель того, какой позиция Болотникова представлялась Буссову. Но, взятая в этом плане, она ярко характеризует стойкость и убежденность Болотникова, его верность борьбе.

Именно таким рисует Болотникова и Геркман[1460]. По его словам, когда в Туле начался голод, «народ начал роптать и намеревался передаться царю. Однако Болотников, как храбрый начальник, убеждал жителей не сдавать города (так как он имел известие, что Димитрий со всем своим войском уже выступил в поход и что он достигнет [Тулы] через 8 или 9 дней), говорил, что им можно и должно защищаться 3 или 4 дня, что он надеется на помощь, что они могут убить его и съесть, если не сбудется сказанное им, если они не получат помощи. «Если, — говорил он, — вам нечем будет питаться, то я лучше всего сделаю, если предоставлю вам свой труп». Таким образом день за днем он удерживал их, пока они, измученные голодом, не стали есть вонючую падаль и лошадей, источенных червями»[1461].

Эта характеристика, относящаяся к 20-м годам XVII в., показывает, что образ Болотникова как «храброго начальника» стойко держался в памяти современников. Совпадение же ее с характеристикой Буссова может служить одним из свидетельств в пользу достоверности последней.