Восстание Болотникова 1606–1607

Новое освещение вопроса о происхождении Татищевского списка Уложения 9 марта 1607 г. устраняет один из серьезных аргументов сторонников взгляда на Уложение 9 марта 1607 г., как на документ «сомнительный» или вовсе «подложный». Богатство сибирских архивов документами XVII в. и в особенности начала XVII в. — вещь, достаточно хорошо известная. Что касается в частности «Чердынской архивы», то о богатстве этого архива можно судить и по сохранившейся до настоящего времени части Чердынского архива, хранящейся в архиве Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР (оставшаяся в Чердыни часть архива сгорела во время пожара 1792 г.), и по Сборнику копий Чердынских актов, сделанному для Г. Ф. Миллера, хранящемуся в Архиве Академии наук СССР[1593]. Вместе с тем пребывание Татищева на посту главного начальника горных заводов в Сибири и Перми в 1734–1737 гг. вполне объясняет путь, каким список Уложения 9 марта 1607 г. из «Чердынской архивы» мог попасть в руки Татищева, использовавшего свое пребывание в Сибири и на Урале, между прочим, и для собирания исторических материалов[1594].

Последнее замечание, которое представляется необходимым предпослать тексту публикуемого списка Уложения 9 марта 1607 г., касается примечаний Татищева к тексту Уложения 9 марта.

Примечания эти в той редакции, в какой они имеются в Судебнике издания 1768 г., послужили основой еще для одной легенды, имевшей целью доказать недостоверность текста Уложения 9 марта 1607 г. Автором этой легенды является П. Н. Милюков. Касаясь вопроса о достоверности Уложения 9 марта 1607 г. и присоединяясь к мнению Карамзина о недостоверности татищевского текста, П. Н. Милюков выдвинул новое доказательство в пользу своего взгляда на Уложение 9 марта, заявив, что в тексте этого документа есть бесспорная вставка, сделанная Татищевым. Вставкой этой, по Милюкову, являются слова: «Царь Борис Федоровичь те книги оставил да не совсем, [так] что судии не знали, как по тому суды вершити». Расценивая сделанное им открытие как «обстоятельство, ускользнувшее от исследователей», П. Н. Милюков подчеркивает, что «уже сам Татищев заметил в примечании…, что слова эти прибавлены им самим, чтобы напомнить об указе 1601 г.»[1595]

В доказательство правильности своего утверждения П. Н. Милюков приводит примечание Татищева к тому месту Уложения 9 марта, которое он объявил вставкой Татищева. Примечание это (в редакции издания 1768 г.) гласит: «Сие я на тот закон § 166 п. С напомнил, и подлинно разумети было нельзя»[1596].

Как мы видели, Милюков истолковывает это примечание как признание самого Татищева, что слова «Царь Борис и т. д.» являются сознательно сделанной им, Татищевым, вставкой — ссылкой на годуновский закон 1601 г. Однако толкование Милюкова, рассматривавшееся им как пример его исследовательской проницательности, является примером совсем иного рода и может служить образцом грубой ошибки в толковании текста.

В действительности смысл примечания Татищева не имеет ничего общего с тем, какой вкладывает в него Милюков. В соответствии с широко применявшейся Татищевым системой взаимных ссылок в примечаниях к тексту Судебника, Татищев и данным примечанием напоминает о своем примечании к тексту закона 1601 г., где он, Татищев, между прочим, ссылается на ту оценку закона 1601 г., которая давалась этому закону во введении к тексту Уложения 9 марта 1607 г., соглашаясь с правильностью этой оценки.

Верно понять смысл примечания Татищева к словам «Царь Борис и т. д.» можно уже и по изданию 1768 г. (если, конечно, не подходить к тексту с предвзятой точки зрения). Однако издание 1768 г. облегчало возможность неправильного истолкования текста Татищевского примечания. Ибо примечание С к § 166[1597], на которое ссылается Татищев в примечании к Уложению 9 марта 1607 г., в издании 1768 г. дано в неисправной редакции, в частности в тексте примечания отсутствует ссылка на Уложение 9 марта 1607 г.

Обращение к той рукописи, по которой печатается публикуемый ниже список, дает возможность полностью установить действительный смысл примечания Татищева к тексту Уложения 9 марта 1607 г.

Прежде всего само это примечание имеет иную редакцию: «Сие я на оной закон § 170, п. С напомнил, что веема смятно сочинен». Обращаясь теперь к примечанию С к § 170, т. е. к закону 1601 г.[1598], мы читаем там следующее: «Сие[1599] хитрое сего государя затемнение закона, как после царь Василий сказал, что не могли точно разуметь; ему были причины ко утверждению себя на престоле такие коварства употреблять: 1) выше п. а § 169 показано, что сей закон противо его разумения для приласкания токмо велмож; 2) чтоб тою темнотою велмож в нерешимые вражды ввести и отнять способы противо его соглашатся;