Восстание Болотникова 1606–1607

В этой своей характеристике С. Ф. Платонов исходит из известного текста «Карамзинского Хронографа» с перечнем руководителей восстания: «У резаньцов воеводы Григорей Федоров сын Сунбулов, да Прокофей Петров сын Ляпунов, а с ту лены и с коширяны и с веневичи Истома Пашков, а на Веневе был сотник, а с ко-лужены и со олексинцы и с иными городами Ивашко Болотников, князя Ондрея Телятевского холоп»[493]. Но при всей важности этого известия, оно все же не может иметь определяющего значения в оценке роли Истомы Пашкова в восстании Болотникова. Первое обстоятельство, заставляющее отнестись с осторожностью к использованию данного свидетельства, заключается в том, что характеристика «Карамзинского Хронографа» относится уже к самому последнему моменту перед осадой Москвы. Следовательно, она не может быть перенесена (без предварительного анализа) на более ранний период. Второе, еще более существенное обстоятельство, обязывающее к критическому отношению к перечню воевод «Карамзинского Хронографа», заключается в тенденциозности автора. Эта тенденциозность текста «Карамзинского Хронографа» привлекла внимание С. Ф. Платонова, отметившего, что «привычный к тогдашнему чинопочитанию составитель разрядной книги (так С. Ф. Платонов называет в данном случае «Карамзинский Хронограф». — И. С.) назвал рязанских воевод не одним именем, но и отчеством. Пашкову отказал в отчестве, а Болотникова назвал только полуименем». С. Ф. Платонов сделал из отмеченной им особенности текста «Карамзинского Хронографа» тот вывод, что «в этом (т. е. в различном отношении автора «Хронографа» к руководителям восстания. — И. С.) сказалось различие общественного положения названных лиц»[494]. Но С. Ф. Платонов не учел того, что тенденциозная «привычка» автора «Карамзинского Хронографа» «к чинопочитанию» имела своим результатом искажение действительной роли в руководстве восстанием Сумбулова и Ляпунова, Пашкова и Болотникова, в результате чего вождь восстания — Болотников — оказывается в «Карамзинском Хронографе» оттесненным на последнее место, а первыми «начальниками и воеводами» восставших изображаются Григорий Сумбулов и Прокофий Ляпунов. Очевидно, что родословная схема «Карамзинского Хронографа», отразившаяся на характеристиках Ляпунова, Пашкова и Болотникова, должна быть отброшена, ибо иначе может получиться совершенно ложное представление о роли и значении тех или иных деятелей и участников восстания Болотникова.

В отличие от «Карамзинского Хронографа» другие источники придают Истоме Пашкову гораздо более важное значение, называя его наряду с Болотниковым одним из главных руководителей восстания.

Так, царская грамота в Пермь от 9 декабря 1606 г., по случаю победы над Болотниковым, следующим образом характеризует положение, занимаемое Истомой Пашковым в лагере восставших: «Собрались Украйных городов воры казаки и стрелцы и боярские холопи и мужики, а прибрали себе в головы таких же воров, епифанца Истомку Пашкова да княжь Ондреева холопа Телятевского Ивашка Болотникова»[495]. Другая грамота — патриарха Гермогена от декабря 1606 г., говоря об осаде Москвы восставшими, употребляет для обозначения руководителей восстания выражение: «Истомка Пашков с товарыщи»[496].

Если от источников документальных обратиться к литературным памятникам, то в «Ином Сказании» можно найти еще более выразительную характеристику Истомы Пашкова: «И бысть у них разбойников полководец и храброборец и болшей промысленик атаман казачей, именем Истомка Пашков»[497].

Иностранные источники отводят Истоме Пашкову не менее видную роль. Так, английское донесение о восстании Болотникова называет Пашкова одним из «двух главных начальников лагеря мятежников», подразумевая под другим начальником Болотникова[498]. «Начальником мятежников» называет Пашкова и Паэрле[499]. А. Стадницкий в своем письме об осаде Москвы Болотниковым называет из руководителей восстания по имени лишь И. Пашкова («tego Paszka»)[500].

Таким образом, все источники единодушны в признании за Истомой Пашковым значения одного из вождей восстания Болотникова на первом его этапе.