Восстание в Гурии

Эти спесивые князья решили любой ценой разорить Гурию.

Особенно куражился храбрый Джайани, подгоняя людей и покрикивая на них:

— Позор вам! Кичливые гурийцы напугали вас? Вперед! Вперед!

Один из гурийцев услышал крики Джайани. Он спросил у товарища:

— Кто этот, что так шумит?

— Отия Джайани! — ответил товарищ.

— Вот бы мне угостить его пулей!

— Очень ты зол на него?

— А как же? Слышишь, как он поносит нас. Если бы не он, мы и мегрельские крестьяне не стали бы истреблять друг друга.

— Давай, выдвинемся немного вперед и достанем его!

Они пробежали вперед и спрятались за большим буком. Когда перестрелка немного затихла, гуриец громко крикнул на ту сторону реки:

— Отия Джайани! Эй, Отия!

— Кто ты такой? —спросил Джайани.

— Ну, и глуп же ты! Жену свою не смог уберечь от мужика, а гурийских князей задумал спасать! Пришел в Гурию и брата на брата натравливаешь, а у тебя дома мегрельские скототорговцы твою бабу тискают.

В самое сердце ужалили эти слова Джайани. Он рассвирепел и решил во что бы то не стало убить того,. кто так позорит его имя. Но кто он, этот гуриец, так. хорошо осведомленный об его жизни?

— Гуриец, выйди-ка сюда и назовись! Бог свидетель, я тебя не трону! — воскликнул он и подъехал к самому берегу реки.

Теперь ничего не защищало его от вражеской пули..

— Сейчас! — крикнул гуриец, незаметно прицелился в него из кремневого ружья, и через секунду надменная голова князя Джайани стукнулась о землю. Смерть Джайани повергла в отчаяние князя Дадиани. Он потерял надежду на победу и окончательно решил вернуться домой. Он объявил об этом своем решении людям, и они стали отступать. Но не тут-то было! Гурийцы незаметно переправились вброд через реку и перерезали путь отступающим.

Мегрелы очутились в окружении: с одной стороны море, с другой непроходимый лес, а спереди и сзади гурийские отряды. Делать было нечего. Они сложили оружие и стали умолять отпустить их домой. Однако, второй день шли переговоры, а гурийцы все еще не давали своего согласия на возвращение мегрелов домой. Солнце стояло в зените. Гурийцы извлекли из кожаных мешков кукурузные лепешки, сыр, рыбу, вино в глиняных кувшинчиках и принялись обедать. Крепкое чхаверское вино, которым они запивали свой обед, развеселило их, и они громко пели свои звонкие песни со множеством сложных колен. Этой веселой трапезой руководил крестьянин по имени Симоника Цера.

А где же был Ростом? Ростома не было больше среди живых: он пал жертвой собственной отваги и упорства. Он хотел убить Дадиани собственной рукой и, выхватив кинжал, кинулся, на него с возгласом:

— Ты виновен в этом страшном кровопролитии! Смерть тебе! Но вражеская пуля сразила его на месте. Опечалились его товарищи, потеряв надежного человека, но в час народной победы печаль о гибели отдельных лиц не может омрачить общего ликования.

Когда обед гурийцев подходил к концу, к ним явились трое мегрелов и объявили:

— Дадиани согласен на все ваши условия, только просит вас не морить его людей голодом и дать им возможность вернуться домой.

Гурийцы обещали выполнить эту просьбу и пригласили послов отобедать с ними. Те не заставили себя долго просить, так как трое суток не ели ничего. Он» уселись рядом с гурийцами и ели с большим аппетитом.

— Странное создание человек! — заметил один; мегрел. — Вчера еще мы безжалостно истребляли друг-друга, а сегодня сидим рядом за обедом!

— Мы понимаем, что вы ни в чем не виноваты;. Это ваш владетельный князь Дадиани повел вас, а нам ссориться друг с другом не из-за чего. Мы соседи и родня друг другу, тебе твоей страны довольно, мне моей. Это собачий сын Дадиани натравил нас друг на друга! — бойко ответил один из гурийцев.

— Помалкивай, парень! Дадиани шурин нашего князя. Вот узнает наш князь, что ты его шурина поносишь, и взыщет с тебя, а не он, так жена его, княгиня. Она не простит тебе, что ты ее брата бранишь, — заметил гуриец постарше.

— Это верно, братец ты мой, — сказал мегрел.

У наших правителей еще исстари в обычае истреблять, свой народ, натравливать соседей друг на друга. «Кто-то, де, написал мне письмо, а вы идите и бейте гурийцев». Вот он как нам сказал, а мы и пошли. Сколько погибло от пуль, сколько от голода! Ему-то что? Ему и горя мало от нашей смерти, наши дети-сироты остаются у него же в услужении. Мы попробовали протестовать, — не годится, говорим, нам враждовать с Гурией, — но он только разгневался, не ваше, мол, дело рассуждать. На смерть посылают, а говорить запрещают.. Такая ли должна быть правда на земле?

— И все же он ваш господин и вы не должны говорить о нем худо,— наставлял старый гуриец.

— Да что ты затвердил: «господин, господин!» — горячо воскликнул молоденький щеголеватый гуриец. — Не хочешь понять, что кончилось их господство. Бесиаи товарищи объявили нам, что не будет больше у нас помещиков. Барин такой же, как и мы, двуногий человек! Пусть он отныне берет в руки мотыгу и мотыжит землю. Мы теперь сами себе господа! Посмотрим, съест ли нас волк без господина!