Восставшая Мексика. 10 дней, которые потрясли мир. Америка 1918

Радикальный мир Америки понёс невознаградимую утрату. Товарищам, живущим вне Америки, очень трудно измерить чувство утраты, вызванное его смертью. Русские считают вполне естественным, чем-то само собою разумеющимся, что человек должен умереть за свои убеждения. В этой области не полагается никаких сантиментов. Здесь, в Советской России, тысячи и десятки тысяч погибли за социализм. Но в Америке сравнительно мало было принесено таких жертв. Если угодно, Джон Рид был первым мучеником коммунистической революции, предтечею грядущих тысяч. Внезапный конец его поистине метеороподобной жизни в далёкой блокируемой России явился для американских коммунистов страшным ударом.

Одно только утешение осталось его старым друзьям и товарищам: оно заключается в том факте, что Джон Рид лежит в единственном во всём мире месте, где ему хотелось лежать, — на площади у Кремлёвской стены.

Здесь над его могилой был воздвигнут памятник, отвечающий его характеру, в виде необтёсанной гранитной глыбы, на которой высечены слова:

«Джон Рид, делегат III интернационала, 1920».

Америка 1918

(Отрывки из поэмы)

За морем — мой край, мол Америка,
Стянутая сталью, жестокоблещущая мощью,
Победительно, громкоголосо грубящая
Высокие слова: «На свободу… Демократия…»
В ответ шевелится что-то глубинное
(Ведь страна — моя, мои — Америка!) —
Словно в пустынной и глубокой ночи
Позвала меня моя утраченная, моя первая любимая,
Уже не любимая, не любимая, не любимая…
Тень от облачка старой нежности,
Мираж прекрасного безумия — много смертей
И легкодоступное бессмертие…

1

По моему вольному детству на широком Западе,
По мощной прекрасной реке, сетям, плотам,
Кораблям с индейскими командами, плывущими с заката,
По китайским кварталам, волнуемым таинственными гонгами,
По голубому гремучему Тихому океану, трубящему вечернюю
    зорю,
По черным дымам лесов на исхлестанных прибоем мысах,
По затерянным, бивачным кострам, воплям охотящихся пум…
По волнам хребтов и глади покаранной солнцем пустыни,
По ночам со вспышками звезд под куполом неба,
    со скулежом койотов,
По серому гурту, бредущему на Восток, созидая замки пыли,
По свистящим, медлительным кольцам лассо, колышущимся
    шляпам,
    по крикам…
По милям желтой пшеницы, бурлящей в Чинуке,
По бескрайним фруктовым садам в разгаре расцвета,
По золото-зеленым апельсиновым рощам
и нависшим над ними снежным вершинам…
По недожаренным наглым городам, выскочившим из ничего,
Хвастая и скандаля, смолоду и сдуру…
Я узнаю тебя, Америка!