Восточные страсти

— Сэр, — доложил старший сэру Седрику, — мы ничего обнаружить не смогли. В полученном вами послании указывалось точное местонахождение предполагаемого груза, но там его не оказалось. Поэтому мы решили обыскать весь корабль, мы проверили все ящики с чаем, которые нашли на судне. И теперь, полковник, заявляю вам категорически — опиума на этой джонке нет.

Всем существом сэра Седрика завладело ощущение величайшего блаженства и облегчения.

Первым в себя пришел лорд Уилльямсон. Он быстрым шагом приблизился к Молинде и протянул ей руку.

— Я прошу принять вас мои поздравления, а вместе с ними — мои извинения. Вам доставили совершенно непростительное беспокойство. Я заверяю вас, что не собираюсь с этим мириться. Разумеется, подобное больше никогда не повторится.

Она восприняла свою победу с благородным изяществом.

— Теперь, когда честь моя вне подозрений, мне не о чем больше беспокоиться, ваше превосходительство.

Сэр Седрик горел желанием чем-то объяснить свой поступок. Он молча достал из кармана жилета злосчастное письмо и, развернув его, протянул Молинде.

Молинда очень внимательно прочитала его, а потом вежливо спросила лорда Уилльямсона, не хочет ли он ознакомиться с его содержанием. Он скользнул по нему взглядом, но, судя по всему, не знал ни слова по-китайски. Молинда перевела ему написанный текст.

— Такое впечатление, — проговорил он, — что кто-то хотел причинить большие неприятности этой леди.

— Очень похоже, что так, сэр, — ответил сэр Седрик. — Всю вину за доставленные Молинде неудобства я беру на себя и говорю в вашем присутствии, милорд, то, что мог бы сказать Молинде наедине — наши отношения, которые ни для кого в обществе не являются тайной, просто обязывали меня в этой ситуации исключить любую возможность бросить на меня тень обвинений в фаворитизме. Я выполнил свой долг в соответствии с тем, как я понимаю это слово.

Генерал-губернатор не мог не почувствовать прилив симпатии к этому честному человеку, чьи служебные обязанности неожиданно столкнулись с личными, даже сердечными привязанностями. Конечно, о наказании не могло быть и речи.

После того как вся история получила счастливое разрешение, лорд и леди Уилльямсон вскоре покинули судно. За ними последовало большинство гостей.

Сэр Седрик стоял за спиной у Молинды и наблюдал, как она провожала гостей одного за другим до трапа джонки. В какой-то момент оба, не сговариваясь, повернулись и подошли к поручням с противоположного края палубы. Оттуда открывался замечательный вид на гавань. Они стояли, наблюдая, как чуть заметно колышится на воде серебряная лента лунного света.

— Я надеюсь, что заслуживаю прощения, — наконец вырвалось у сэра Седрика. — Я сам был в чертовски неприятном положении.

— Ты прощен, — кратко ответила Молинда, но не знала, правильно ли во всем разобралась.

Он придвинулся к ней ближе. Медленно, даже с некоторой осторожностью, Молинда увеличила разделявшее их расстояние.

— Прошу тебя, Седрик. У меня такое чувство, что сегодня вечером надо мной надругались. И давай больше не будем об этом.

Он прекрасно понимал, что творится в ее душе. Даже несмотря на то что понимал и другое — она выпроваживала его. Он сухо поклонился и спустился по сходням, ни разу не обернувшись. Наблюдая, как он удалялся, Молинда испытала приступ жалости, но вскоре справилась с собой. Она простилась с Седриком Пулом, поставила точку в их романе. Возможно, с ее стороны было жестоко воспользоваться этим ужасным случаем как поводом для полного разрыва. Но она знала, что такое решение необходимо.

Их интересы постепенно расходились. Она отлично понимала, что рано или поздно станет для него обузой. Ведь в конце концов дело пришло бы к свадьбе. К тому же ей было все более неловко совмещать положение возлюбленной сэра Седрика и управляющей сектором «Рейкхелла и Бойнтона».

Но истинная причина той легкости, с которой далось ей прощание, крылась в ее чувствах к нему. Вряд ли это было любовью. Она вступила с ним в близкие отношения потому, что была одинока, но она ни на секунду не забывала, что ее чувства к нему — как и его чувства к ней — не смогут заменить той настоящей любви, которая единственно помогла бы им вынести тяжелое бремя межрасового брака в этой части мира, где предрассудки сохраняли свою прежнюю действенность.

Она долго в молчанье любовалась игрой лунного света на воде. А позади уже некоторое время стоял Лу Фань и ждал, когда его заметят.

Наконец Молинда ощутила его присутствие.

— Ах, Лу Фань, вот кого я больше всего хотела бы видеть. — Она протянула ему записку. — Мог бы ты выяснить, кто это так непродуманно собирался бросить на меня тень участия в контрабанде наркотиков?

Гигант взял лист бумаги, осторожно сложил его и опустил в карман. По его лицу медленно расползалась хитрая улыбка.

И в тот же миг Молинда поняла, что, хотя ему было очень многое известно об этой провокации, он просто не желал делиться своими сведениями.

— Немедленно расскажи мне обо всем. Я имею право знать это.