Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

С точки зрения гидравлической организации значение этого факта трудно переоценить. Рытье колодцев обычно требует совместных усилий небольших сообществ; а городские цистерны, вероятно, создавались и обслуживались рабочими командами, которые строили дома для господ. Но в случае с аквадас нельзя было обойтись без крупномасштабного сотрудничества. В XIX веке хозяин ранчо, желавший очистить пруд около своего поместья, «собирал жителей со всех ранчо и асьенд на несколько лиг вокруг и раздавал им всем участки [для работы]. Как-то раз один хозяин нашел полторы тысячи индейцев и восемьдесят надсмотрщиков за ними» (там же). Такое количество работников потребовалось для очистки с помощью металлических инструментов одного-единственного пруда. Когда индейцы майя жили еще в условиях каменного века, очистка, а еще больше сооружение целой цепи прудов, несомненно, производились с помощью огромных команд работников.

Для определения институционального веса искусственных прудов, цистерн и колодцев необходимо провести дополнительные исследования. Но даже при нашем ограниченном знании мы можем утверждать, что строительные операции индейцев майя включали в себя значительный гидравлический сектор. Крупные искусственные резервуары воды (ак-вадас) использовались не только в низинах, но и в горах, где располагались самые древние центры цивилизации Майя (Рупперт К., Денисон Д. Археологическая разведка в Камнече, Китана Роо и Петене). Ирригационные каналы, искусственные озера и другие знакомые нам типы гидравлических сооружений были обнаружены в высокогорных районах государства Майя[35] и, конечно же, в зоне холмов[36].

Подземные сооружения бутылочной формы, чултуны, обнаруженные в известняковых слоях по всему региону, обладали свойством удерживать воду за счет того, что их стены «делались водонепроницаемыми с помощью штукатурки». Искусственный резервуар неподалеку от Уаксактана, «несомненно, [является] остатком древнего чултуна, и раскопки его дна, вероятно, обнажат вымощенный камнем пол, созданный еще при строительстве этого резервуара» (Морли. Надписи Петена).

Негидравлические сооружения древних майя описывались очень часто. Самые первые записи, сделанные испанцами, подчеркивали огромный размер «домов» и «зданий», которые люди строили для своих светских господ и служителей культа, грандиозные руины подтверждают слова письменных источников. Многие города были соединены дорогами, выложенными каменными плитами. Как и пирамиды, дворцы и храмы, они потребовали огромного числа рабочих РУК.

За определенные типы строительной барщины не выплачивалось никакого вознаграждения; аналогичная политика могла также преобладать и в других видах барщинных работ, включая сельскохозяйственный труд «на господ» (Ланда).

Но оплачивались ли эти работы или нет, не может быть сомнений в том, что простолюдины работали на своего хозяина по принуждению. Чиновники, «которым подчинялись беспрекословно», действовали от имени правителя. О том, как сильна была власть суверена, который управлял одним городом-государством или несколькими городами, можно судить по тому факту, что местные чиновники не получали никакой доли из налогов, которые они собирали для передачи в центр.

Так называемые «городские советники», которые служили самому главному местному чиновнику, «отвечали за определенные районы города, собирали налоги и участвовали в других городских делах» (Ройс Р.Л. Книга Чилам-Балам из Чумаэля). Согласно описанию региона, городские чиновники должны были «в нужное время участвовать в сборе налогов и [посещать] службы и собирать людей подчиненных им кварталов на пиры и праздники, а также на войну». Помимо гражданских чиновников, которые использовали для письма иероглифы и которые, среди прочих вещей, хранили земельные описи, были еще и военные чиновники, которые держали свои посты пожизненно, а некоторые назначались на три года (Ройс). Отобранные люди, которые сражались с врагом и получали особые компенсации, по-видимому, составляли кадровую армию, «но [в армию] могли быть призваны и другие мужчины» (там же). Продолжительность военной кампании определяли правители (или ограничивали ее определенным сроком), в соответствии с прагматическими рассуждениями. Самым подходящим временем для боевых действий считался период с октября по конец января, когда не было сельскохозяйственных работ.