Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Однако Россия к этому типу не относится. Она не имела близких гидравлических соседей, когда в XIII веке монголы начали внедрять в ней восточные деспотические методы управления. Случаи, подобные России, скорее исключение, чем правило; но они показывают, что пограничный аграрный деспотизм может возникнуть и на большом расстоянии от ближайшего крупного центра гидравлической жизни[38].

Генезис

Расположение большинства пограничных агроуправляемых государств позволяет нам понять, как они появились на свет. Основная часть этих режимов, очевидно, возникла не раньше – а часто гораздо позже, – чем страны древнейших гидравлических цивилизаций. В одних случаях, например в Византии, маргинальная территория откололась от древнего (свободного) гидравлического комплекса. В других – маргинальная территория присоединилась к гидравлическому комплексу, и, хотя их взаимосвязь не всегда можно было задокументировать, вполне вероятно, что именно второй тип стимулировал развитие первого.

Конструкционные, организационные и налоговые образцы гидравлического центра могли быть перенесены непосредственно в негидравлические регионы вторгшимися в них захватчиками. В других случаях лидеры страны могли позаимствовать те новые технологии власти у своих гидравлических соседей. Эти технологии представлялись правящей группе весьма благоприятными для своего обогащения, и их легко можно было навязать обществу, которое не имело мощных, хорошо организованных и независимых собственнических, военных и идеологических сил. Эксперты в области управленческого и деспотического контроля переселялись из своей гидравлической родины в соседние негидравлические страны, спасаясь от преследований, либо будучи приглашенными в качестве учителей или спутников правителей своей новой страны обитания.

Знакомства с гидравлическими технологиями организации и жизни и сбора налогов было, вероятно, вполне достаточно, чтобы свободно координируемое негидравлическое общество превратилось в негидравлическое управленческое сообщество. Поэтому не трудно понять, почему индейское племя хопи строило деревни, похожие на крепости, аналогичные деревням более гидравлических индейцев пуэбло, и почему, вслед за другими племенами пуэбло, они создавали свои команды под руководством общественных лидеров, и почему они обрабатывали поля своего верховного вождя.

Сочетание центральных гидравлических и маргинальных агроуправляемых обществ могло возникнуть благодаря составному корню племени. В доисторическом и протоисторическом Китае такое развитие могло быть стимулировано различными и длительными культурными контактами: визитами, браками, торговыми связями и завоеваниями.

Внедрение маргинальных агроуправляемых институтов за счет неаграрных племенных завоеваний создало другой генетический образец. В этом случае завоеватели переносили столицу на новое место, внедряли в новых владениях организационные и налоговые методы гидравлического управления, хотя сами вовсе не занимались сельским хозяйством, даже в негидравлической форме. Будучи кочевниками, они могли переносить эти методы далеко за пределы политических и культурных границ любой главной гидравлической области. Оба этих образца демонстрирует завоевание России монголами.

Власть правителей Ляо отличалась от власти Золотой Орды по своему характеру и происхождению. Большая часть сельскохозяйственных регионов империи Ляо когда-то входила в состав старого, свободного гидравлического китайского мира, и китайские чиновники сохранили традиционную абсолютистскую администрацию. Эти чиновники хотели стать младшими партнерами в нелегком, но управляемом союзе. Подобно монголам Золотой Орды жители Ляо в большинстве своем оставались сельскими жителями; но их правящая группа успешно интегрировалась в ряды восточно-деспотичных чиновников, которые руководили крупным негидравлическим строительством и даже значительными по своим размерам гидравлическими операциями.

Пограничные агроуправляемые общества появились на свет разными путями; но все они возникли на основе компактных или свободных гидравлических обществ. Во многих случаях такое происхождение не вызывает сомнений, а в других – вполне вероятно. Но является ли этот путь единственным и неизбежным?