Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

У нас нет неопровержимых свидетельств того, что Вильгельм позаимствовал византийско-арабский опыт на Сицилии. Но мы знаем, что в 1072 году, то есть за тринадцать лет до того, как он велел составить описание Англии, норманны захватили столицу Сицилии Палермо и северную часть острова. И нам известно, что итальянско-сицилийские норманны и их кузены в Нормандии и Англии, особенно дворянство и духовенство, часто ездили друг к другу в гости. Кроме того, норманнские дворяне и священники активно участвовали в административной работе. Поэтому совсем неудивительно, что, основываясь на знаниях об этом периоде, Хескинс, ведущий английский эксперт по англо-сицилийским отношениям в эпоху Средневековья, высказал предположение о «возможной связи между „Книгой Страшного суда“ и фискальными записями, которые [жители Сицилии] унаследовали от своих византийских и сарацинских господ» (Хескинс Ч.Г. Англия и Сицилия в XII веке).

Гипотеза Хескинса очень хорошо объясняет, как типично гидравлический метод фискальной администрации появился в феодальной Европе. Она также объясняет, почему в течение нескольких столетий после этого «грандиозного предприятия» не появилось ничего подобного. Очевидно, систематическая регистрация в масштабе всей страны в феодальном обществе была совсем неуместна, хотя в странах восточного деспотизма это было обычным явлением.

Испания

Арабское завоевание

Но ни неудача франкских попыток, ни уникальность «Книги Страшного суда» не означали, что после 476 года институциональный раздел между гидравлическими и негидравлическими частями Европы оставался прочным. История Южной Италии и Сицилии до норманнского завоевания зафиксировала две главные силы восточной экспансии со стороны византийцев, которые стремились сохранить свой способ управления в некоторых бывших провинциях Римской империи, и, что гораздо важнее, арабов, которые, вдохновившись новым динамичным вероучением и вооружившись новыми методами военных действий, распространили свою власть из ближневосточных центров гидравлического общества на всю Северную Африку, Испанию и – временно – на Сицилию.

Этот колоссальный взрыв напоминал рост Римской империи в западном направлении, который тоже способствовал распространению восточных деспотичных методов управления. Но по целому ряду причин институциональное воздействие исламского завоевания оказалось гораздо более сильным. Под влиянием римлян Западная Европа стала частью свободного гидравлического восточного общества, не приняв, однако, гидравлических методов сельского хозяйства; и, в конце концов, вернулась к субмаргинальному гидравлическому или совершенно негидравлическому положению. Под влиянием арабов переход был значительно более впечатляющим. До исламского вторжения Иберийский полуостров был местом, где развивалась протофеодальная цивилизация, которая имела сельское хозяйство, основанное на мелкомасштабной ирригации, но, вероятно, очень мало гидравлических предприятий[47].

В отличие от римлян, которые захватили Западную Европу, арабские завоеватели Испании были хорошо знакомы с гидравлическим сельским хозяйством и в новых условиях охотно применяли способы, которые приносили огромную выгоду в странах, из которых они пришли. При правлении мусульман «искусственное орошение было улучшено и расширено по восточному образцу», а это требовало государственного управления: «руководство им было делом государства» (Коэбнер Р. Заселение и колонизация Европы).

Так мавританская Испания стала более маргинальной, чем восточной. Она превратилась в настоящее гидравлическое общество, управляемое деспотически специально назначаемыми чиновниками. Налоги в ней собирались с помощью агроуправляемых методов. Мавританская армия, которая вскоре превратилась из племенного в «наемническое» соединение, стала, несомненно, орудием государства, как и ее аналоги в халифатах Омейядов и Аббасидов. Прежние системы ирригации и садоводства были дополнены необыкновенным расцветом типично гидравлических наук – астрономии и математики. Современная им феодальная Европа не могла похвастаться ничем, что могло бы сравниться с научными достижениями Испании[48].

Воспроизводя впечатления великого арабского географа Ибн Хаукаля, посетившего Испанию в X веке, голландский ориенталист Дози приводит свои комментарии об организационной мощи мусульманской Испании, полиция которой, как и ее гидравлическое сельское хозяйство, проникала в самые отдаленные районы страны: «Иностранец с восхищением замечал, что поля повсюду хорошо обработаны, а ирригационная система скоординирована с помощью точных научных расчетов, так что даже самые бедные почвы превращались в плодородные. Он поражался тому совершенному порядку, который, благодаря неусыпному надзору полиции, царил даже в самых труднодостижимых районах» (Дози Р. История мусульманской Испании).