Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Во второй половине XIV века в главном городе Ганзейского союза, Любеке, насчитывалось 22 тысячи жителей, а в Лондоне – около 35 тысяч. Во время расцвета Западного Халифата мавританская столица Кордова могла вместить в себя миллион человек, а Севилья в 1248 году более 300 тысяч. В конце мусульманского периода Гранада, вероятно, имела такое же население. «Энциклопедия ислама» оценивает население этой прекрасной последней столицы исламской Испании в полмиллиона жителей.

Поэтому не стоит удивляться тому, что это абсолютистское государство на пике своего могущества собирало огромные суммы налогов. И неудивительно также, что эта страна, как и другие гидравлические режимы, свободно использовала евнухов, безжалостно избавлялась от сановников, лишившихся милости государя, и конфисковала всю их собственность.

Реконкиста

Реконкиста, которая в XIII веке восстановила власть христиан над большей частью Испании, превратила великую гидравлическую цивилизацию в общество позднего феодализма. Ученые, изучающие историю России и рассматривающие возвышение восточного деспотического государства в Москве как следствие вооруженной борьбы с монгольскими завоевателями, недаром сравнивают события в России с тем, что случилось в Испании, а также в Австрии.

Начнем с последней страны. Несколько веков подряд Австрии угрожало вторжение войск одной из величайших восточных империй в истории: османской Турции, а часть Венгрии находилась под оккупацией турок более ста пятидесяти лет. Но Австрия, главная политическая и военная база для контратаки, оставалась свободной, и долгая борьба против могущественного врага Европы не превратила Австрию в страну восточного деспотизма. Подобно другим странам Европы, Австрия двигалась в сторону западного типа абсолютизма: до середины XVIII века австрийский парламент (ландтаг) имел решающий голос в вопросах налогообложения и призыва солдат в армию, и даже после 1740 года главную роль в фискальной администрации играли сословия. Венгрия упорно держалась полуавтономного управления; ее ландтаг, состоявший из верхней палаты (церковных и светских магнатов) и нижней (нетитулованное дворянство и депутаты из числа горожан), «оказывал большое влияние на управление страной».

В Испании база Реконкисты никогда не принадлежала к восточному типу. Правители небольших северных государств, которые арабам завоевать не удалось, опирались на поддержку дворянства, священников и горожан, и в конце главного этапа Реконкисты эти группы, не будучи разгромлены политически, смогли, опираясь на свои привилегии, поддерживать полуавтономное существование (Альтамира Р. История испанской цивилизации). Как и во Франции, Англии, Германии, Италии и Скандинавии, Испания в конце периода феодализма и после его окончания создала у себя абсолютную монархию. Ее правительство оказалось достаточно сильным, чтобы подчинить себе дворянство, церковь и города, но оно не смогло избавиться от остатков аристократического майоратного землевладения и полуавтономной церкви; не удалось ему сломить гордость и достоинство испанского народа. Помещики Арагона заявили, что подчинятся королю только в том случае, если он признает неизменными все их привилегии («si по, по» – «если нет, то нет»). Они повторили эту формулу в 1462 году, то есть более чем через сто лет после того, как большая часть полуострова была уже отвоевана у мавров. И хотя ассамблеи (кортесы), которые в Кастилии представляли в основном свободные муниципалитеты, в 1665 году перестали существовать, абсолютистскому режиму не удалось внушить своему народу покорность, привычную другим гидравлическим режимам.

Но это вовсе не означает, что мы не желаем признавать необыкновенную мощь испанского абсолютизма. Это явление можно хотя бы частично объяснить требованиями реконкистского фронтира (границы), которые способствовали усилению королевской власти в Каталонии, Наварре и Арагоне (Альтамира Р. История испанской цивилизации). Однако Wirtschaftsgesinnung (экономический настрой) христианских королей мог быть еще более решительным. В северной базе Реконкисты преобладало овцеводство, и европейская потребность в шерсти, которая с развитием Реконкисты только усиливалась, заставила испанских королей развивать овцеводство и в освобожденных от арабов центральных районах страны, и даже в некоторых частях Южной Испании (Клейн Ю. Места. Исследование испанской экономической истории 1273–1836 годов). Предоставляя всяческие привилегии городам и дворянам, короли Испании подвергали строгому финансовому и юридическому контролю овцеводов, которые начиная с XIII века объединялись в специальную организацию под названием Mesta.

В Испании, как и в Англии, овцы «съели» людей. Но Испания отличалась от Англии тем, что почти с самого начала ее короли сильно обогащались от быстрого расширения овцеводства. Государственные налоги на него были очень высоки. В конце концов монархи Испании решили, что «эксплуатация и сохранение овцеводства… главная поддержка для этих королевств».