Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

В своей лекции «О государстве» Ленин использовал термин «крепостничество» там, где Энгельс употреблял слово «феодализм». И Ленин закончил дискуссию на эту тему такими словами: «Это было крепостническое государство, которое в России, например, или в совершенно отсталых азиатских странах, где крепостничество в другой форме господствует и в наши дни, не было ни республикой, ни монархией». Очевидно, Ленин знал, что «азиатские страны» имеют особую форму крепостничества. И он по-прежнему различал «полностью» отсталые азиатские страны и другие (полуотсталые, полу азиатские), среди которых находилась и Россия. И снова он сделал большие допущения, но, опять же, замаскировал их столь хитро, что выявить их было практически невозможно.

С точки зрения ленинских предпосылок захват большевиками власти осенью 1917 года почти не имел шансов сойти за протосоциалистическое или социалистическое явление. Ибо, по мнению Ленина, только внутренние, относительные гарантии, предоставляемые государством типа коммуны (отсутствие бюрократии, полиции и постоянной армии), могли воспрепятствовать восстановлению прежнего режима, которого так боялся Ленин, при условии что новый режим получит поддержку благодаря революции в некоторых индустриально развитых странах Запада. Поэтому он так радовался, когда в Германии в ноябре 1918 года произошла революция.

Однако убийство двух немецких коммунистических лидеров, Карла Либкнехта и Розы Люксембург, 15 января 1919 года продемонстрировало, что революционные силы Запада слабы. Ленин, надеявшийся на поддержку этих сил, был потрясен до глубины души. Пять дней спустя, в своей речи перед Вторым Всесоюзным съездом профсоюзов, он дал оценку достижениям большевистского переворота. Французская революция, заявил он, в своей чистой форме продолжалась всего один год, но успела сделать очень много. Большевистская же революция за этот срок сделала гораздо больше. Однако эта бессвязная речь не смогла скрыть страх Ленина, который опасался, что большевистская революция, как и Французская до нее, движется к реставрации.

Мы не знаем точно, какую реставрацию имел в виду Ленин, но нам известно, что 21 апреля 1921 года, сразу после Кронштадтского восстания, он подчеркнул антисоциалистическую и антипролетарскую опасность, которая была заложена в советской бюрократии. Эта бюрократия не имела буржуазной силы, но обладала кое-чем похуже ее. Сравнение социальных порядков, произведенное Лениным, свидетельствует о том, что он имел в виду: «Социализм лучше капитализма, но капитализм лучше Средневековья, мелкого производства и бюрократии, связанной с рассеянным характером мелких производителей»[136].

Заявление Ленина может удивить тех, кто не был знаком с марксистским определением восточного деспотизма. Но человек посвященный вспомнит о заявлениях Маркса и Энгельса о том, что самодостаточные, рассеянные и изолированные друг от друга сельские сообщества образуют прочную естественную базу для восточного деспотизма. Они же вспомнят ленинское высказывание, сделанное в 1914 году, о том, что «незначительное развитие производства предметов потребления стало экономической причиной огромной живучести азиатского деспотизма».

Через несколько абзацев и словно для того, чтобы рассеять все сомнения в том, к чему он клонит, Ленин пошел еще дальше в характеристике новой, уже советской бюрократии. На свой вопрос: «Каковы экономические корни бюрократии?» – он ответил: «Есть два главных корня: с одной стороны, развитые потребности буржуазии в бюрократическом аппарате, и в первую очередь в военном аппарате, а после этого – в юридическом… Этого у нас нет. Наша бюрократия имеет иной экономический корень: это фрагментарный и рассеянный характер мелкого производителя, его нищета, отсутствие культуры, отсутствие дорог, безграмотность, отсутствие обмена между сельским хозяйством и промышленностью, отсутствие связей и взаимоотношений между ними».

Ленин не назвал явления, которые он описывал. Однако факторы, которые он перечислил, породили рассеяние и изоляцию деревень, находившихся под управлением нового режима. Несомненно, используя эзопов язык, Ленин выражал свои опасения о том, что азиатская реставрация уже началась и рождается новый тип восточного деспотизма.