Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Политолог, который изучает лишь форму управления, может сказать, что после своего освобождения большинство некоммунистических стран Востока принялись восхвалять парламентский способ управления, а в некоторых азиатских странах, например в Индии, ведущие политические деятели стали очень серьезно относиться к своей вере в демократию. Да, это так. Но политолог, тщательно изучивший феномен управления, знает, что в различных институциональных контекстах одна и та же форма может иметь разные значения. Римский сенат в эпоху расцвета республики был совсем не похож на орган, который под тем же самым названием действовал во времена империи; а сентиментальная забота императора Августа о славных традициях Рима не помогла ему возродить республику, ибо Август сделал все, чтобы центр верховной власти находился за пределами эффективного контроля и поверх него.

А что же Азия? Отвечая на этот вопрос, следует помнить, что капиталистическая колонизация в течение трех столетий так и не смогла создать на Востоке многоядерные общества, основанные на сильном среднем классе, организованном труде и независимом крестьянстве. Не следует также забывать, что большая часть конституций новых суверенных азиатских стран прямо или косвенно объявляет статизм основной чертой своего управления[163].

Не следует также забывать, что во многих случаях – исключая лишь Ататюрка – стремление к статизму подтверждалось социал-демократическими принципами и что в большинстве этих случаев, за исключением лишь Сунь Ятсена, профессиональные социал-демократы были также горячими последователями Маркса.

Ученый, изучающий процессы, происходившие в Азии, естественно, хочет знать, насколько азиатские социалисты воспринимают идеи Маркса, связанные с Азией: его теорию азиатского способа производства, которая утверждает, что наличие частной собственности является жизненной необходимостью для преодоления азиатского способа производства; его концепцию многополярного развития, которая предупреждает об опасности простых схем однополярного развития; его определение социализма, которое включает в себя народный контроль как неотъемлемый элемент этого строя, что автоматически исключает коммунистическую Россию и Китай из числа социалистических или протосоциалистических государств; и его «восточную» интерпретацию царской России, которая заставила Плеханова и Ленина говорить об опасности азиатской реставрации.

Как это ни странно, азиатские социалисты столь же безразличны к этим идеям, как и азиатские коммунисты. Это замечание справедливо и для руководителей социалистических партий, а также для социалистов вроде Неру, который не принадлежит ни к одной из этих организаций. Неру, считавший «общий анализ социального развития, произведенный Марксом… удивительно правильным», очевидно, не был впечатлен Марксовым же анализом социального развития Индии, который он никак не мог пропустить, поскольку труды Маркса на эту тему выходили в Индии несколькими изданиями.

Официальные представители различных азиатских социалистических партий резко критикуют русских и китайских коммунистов за их тоталитаризм. Но, отвергая идеи Маркса об азиатском обществе и социализме, они отвергают и то, что с точки зрения научного социализма могло бы стать решающим тестом на проверку истинности научного социализма. И они прячут следы своего собственного прошлого, называя его «феодальным» и втискивая его в прокрустово ложе однополярного развития.

Подобные процедуры нельзя оправдывать заявлениями о том, что демократические марксисты в Европе «не заметили» азиатских взглядов Маркса. Ибо до тех пор, пока европейские социалисты не сделали тех политических выводов, которые сделал Плеханов, они, несомненно, признавали Марксову концепцию азиатского способа производства. К примеру, Роза Люксембург, которую очень ценили ведущие индийские социалисты, много говорила о гидравлическом и статичном характере восточных обществ.

Но даже если европейские социалисты не заметили этих обществ, от которых они были весьма далеки, это не может служить оправданием для социалистов Азии. Будучи озабоченными своими азиатскими проблемами, они должны были уделять особое внимание тому, что говорил по этому поводу Маркс. Но вместо этого они не желали ничего слышать о теории азиатского общества, разработанной Марксом и Энгельсом.

Впрочем, это упущение не отвратило азиатских социалистов от критики «чрезмерного усиления бюрократии» в своей собственной части света и от отрицания русского и китайского коммунистических режимов. Впрочем, это оказало мощную поддержку политике, целью которой являлся скорейший отказ от того, что Маркс называл «величайшим недостатком азиатского общества», то есть от частной собственности на землю.