Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Домонгольская (Киевская) Русь восприняла много элементов византийского права, но смертной казни в ней не было. Это наказание, как и судебная пытка, по-видимому, появились на Руси только во время монголо-татарского ига, когда в ней установился восточный тип деспотизма. Методы устрашения третьей степени применялись до последних десятилетий царского режима, но пытки, как способ получения улик, были отменены еще в начале XIX века, когда рост промышленных форм жизни создал условия для ограничения многих абсолютистских черт русского законодательства и общества[25]. Зато хозяева коммунистического аппаратного государства обратили вспять гуманистический тренд и вновь ввели систематическое использование пыток для выбивания «признаний» у заключенных[26].

Среднее и чрезмерное развитие

В большинстве гидравлических цивилизаций правители использовали все главные виды террора: управленческий, фискальный и юридический. Это помогло им создать усредненные формы процедур, которые время от времени приводились в систему в виде кодексов. Их обычно вполне хватало для удовлетворения нужд режима, но нередко люди, применявшие их, переходили к крайне жестоким методам, которые, давая быстрый результат, обеспечивали этих людей еще и дополнительным доходом.

Как мы уже говорили выше, не все чиновники доходили до таких крайностей, и по разным причинам люди, прославившиеся чрезмерной жестокостью, могли быть наказаны. Но на «умеренные» эксцессы обычно внимания не обращали. С точки же зрения простолюдина деспотический аппарат оставался иррационально устрашающим даже тогда, когда применял лишь стандартные методы террора. И когда он истощал свой устрашающий потенциал, его все равно боялись.

Тотальное подчинение

Реакция человека на угрозу тотального террора

Постулат здравого смысла и добродетель образцового гражданина: подчинение

Живя под угрозой тотального террора, члены гидравлического общества должны вести себя соответственно. Если они хотят уцелеть, то им не следует провоцировать неконтролируемое чудовище. На требования тотальной власти здравый смысл дает один совет: подчиняйся. А также следуй идеологическим стереотипам. В условиях деспотического режима подчинение становится основой поведения граждан.

Конечно, жизнь в любом сообществе требует определенной степени координации и субординации; а нужда в подчинении никогда не исчезает. Но в крупных аграрных обществах Запада покорность не входит в число главных добродетелей человека.

В демократических городах-государствах Древней Греции хороший гражданин должен был обладать четырьмя главными качествами: храбростью в бою, преданностью богам, гражданской ответственностью и сбалансированным суждением (Джегер В. Пандейя: идеалы греческой культуры). До наступления демократического периода особенно ценились физическая сила и храбрость (там же). Но ни в гомеровские времена, ни в классический период полное подчинение не считалось добродетелью свободного человека. Такого подчинения требовали только в армии. Оно было обязанностью – и горькой судьбой – раба. Добропорядочный гражданин соблюдал законы своего сообщества, но никакая политическая власть не контролировала его абсолютно.

Не требовала тотального подчинения и верность средневекового рыцаря своему господину. Согласно феодальному контракту, рыцарь должен был следовать за своим сувереном в четко обозначенных и ограниченных рамках. Среди рыцарских добродетелей значились отличная верховая езда, прекрасное владение оружием и храбрость в бою. Беспрекословное подчинение в их число не входило.

В гидравлическом обществе отношения простых членов сообщества и их лидеров регулировались совсем по-другому.

Требование безоговорочного подчинения появилось уже на племенном уровне. Среди американских индейцев племени пуэбло подчинение и покорность воспитывались с самого детства (Парсонс Э.К. Религия индейцев племени пуэбло). В племени чагга уважение к вождю было первой заповедью, которую родители внушали своим детям.

В централизованных гидравлических государствах люди, которым принадлежала власть в стране, не были столь близки к народу, как в племени пуэбло, и клановое влияние не ограничивало их действий, как в некоторых индейских племенах. Правители аграрных аппаратных государств требовали от своих подданных гораздо большего, чем индейские вожди, а способов заставить людей подчиняться у них было тоже больше.