Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Рост собственнических сил не привел, однако, к преобразованию византийского общества, как это случилось в Западной Европе. Не помог он до 1917 года русской буржуазии стать сильнее государственного аппарата. Почему?

Понимали ли люди, получавшие преимущество при тотальной власти, к чему это приведет? И было ли их целью изолировать и ослабить представителей частной собственности?

Очень легко противопоставлять лагеря с четко обозначенными границами. Но в Византии, в царской России и в большинстве других странах восточного деспотизма люди, входившие в состав государственного аппарата, часто были и владельцами собственности. Поэтому конфликт между интересами абсолютистского режима и интересами частной собственности и предприятий проявлялся нередко в первую очередь как конфликт между отдельными членами правящего класса или даже как столкновение их интересов. Почему же эти люди ставили свои бюрократические интересы выше собственнических?

Бюрократические интересы способствовали поддержанию деспотического порядка

Гражданские или военные чиновники, служившие аграрному деспотизму, являлись частью в бюрократической иерархии, которая в целом имела больше власти, доходов и престижа, чем все остальные группы общества. Конечно, пост, который бюрократ занимает сегодня и который он надеется занять завтра, несет в себе риск полного уничтожения своего владельца, соответственно бюрократ никогда не чувствует себя в безопасности. Впрочем, при тотальной власти богатый человек тоже не чувствует себя спокойно, и опасность его положения отнюдь не умаляет то удовлетворение, которое он испытывает от активного участия в играх и привилегиях тотальной власти. Таким образом, не только члены бюрократического класса, которые не подвергают сомнениям принципы абсолютистского режима, но члены правящего класса, занимающие разные посты, столкнувшись с Большим Конфликтом, агрессивно защищают привилегии бюрократов, а также доходы и престиж, которые они имеют при существующей власти.

Узкое и чересчур упрощенное толкование лишь затеняет смысл понятия, утверждая, что все сводится к интересам одного человека, автократического правителя. Разумеется, деспот стремится сохранить свою абсолютную власть, но, не имея эффективного правительственного аппарата, не может достичь своей цели. Короли средневековой Европы наслаждались неограниченной властью не меньше, чем их византийские коллеги. Но вторые добились успеха, которого не знали первые, поскольку интегрированная византийская бюрократия поддерживала такую систему абсолютной власти, которая отвечала не только интересам суверена, но и членам аппарата. Вассалы же западных королей оберегали и воспроизводили свои привилегии, сохраняя королевскую власть в раздробленном состоянии и под своим контролем.

Можно ли считать выдающееся положение армии в определенных агроуправляемых странах признаком феодальной раздробленности? Военные чины такими же служащими государственного аппарата, как и гражданских чиновников? И если первые века существования Римской империи что-то да доказали, то именно это. Ибо римский абсолютизм достиг своего расцвета в первые века существования этой империи.

Кристаллизация деспотической власти в Московском государстве потребовала значительной бюрократической активности; но подавляющее большинство новых служилых людей поддались диктату оружия, а не гусиного пера. Тот факт, что в поздней Византийской империи руководители военного сектора государственного аппарата прославились и как политические лидеры, говорит об усилении давления иноземной агрессии. Но это вовсе не означает, что служба этих людей своему правительству была ограничена какими-то сроками или условиями, как служба баронов и феодального класса в целом.

Поздняя Византия: маразм вместо творческой трансформации

Следует помнить об этом, пытаясь оценить влияние крупной собственности на общество поздней Византии. В течение первых веков существования империи земельная собственность увеличилась, однако государственная защита крестьянских владений и периодическая конфискация крупных поместий сильно мешали этому развитию (Харди Э.Р. Крупные поместья в византийском Египте). После 1071 года контроль ослаб, но государство по-прежнему управляло сельской экономикой страны. В отличие от аналогичных процессов, происходивших в феодальной Европе, передача кадастра из общественного в частные руки «никогда на Востоке не случалась». А прониары, хотя они могли обогатиться лично, вынуждены были отдавать большую часть собранных налогов правительству (Острогорский Г. История Византийского государства).