Восток – дело тонкое…

Как я уже говорил выше, советской власти в Средней Азии не было никогда. В таджикском обществе (да и во всех среднеазиатских республиках СССР) процветал замысловато переплетённый симбиоз родовых общинных отношений, форм раннего феодализма, крепко сдобренный исламом с шариатским бытовым и семейным сводом законов и причудливо разукрашенный тысячелетними восточными традициями.

Весь этот клубок типов взаимоотношений руководители СССР силовым методом постарались втиснуть в прокрустово ложе социалистических законов, практически одинаковых для всех союзных республик, от – прибалтийских до – среднеазиатских и до автономных республик народов крайнего севера. То есть, среднеазиатским народам был предложен мгновенный прыжок, из патриархальных родово-общинных и восточно-феодальных взаимоотношений с чётким сословным делением – в социализм, с его лозунгами равноправия и братства между гражданами республики и всего СССР. Так не бывает!

Место продавца в промтоварном магазине стоило, в то время, восемьсот рублей. Это при средней месячной зарплате специалиста в сто рублей! А за невесту жених должен был заплатить калым (выкуп) в размере нескольких тысяч рублей. Вы спросите: «Как же так?! Ведь много таджичек и узбечек и других среднеазиатских девушек получили в то время высшее образование, кто-то в республиках Средней Азии, а некоторые – и в городах России, в том числе и в Москве. О каком дореволюционном калыме может идти речь!?». Выяснилось – может! За невесту с высшим образованием жених должен был добавить к калыму ещё несколько тысяч рублей! Особенно высоко ценилось – медицинское. Вот так! Высшее образование жениха при этом не имело никакого значения, как и его внешние и внутренние достоинства. В мужчине ценился только размер кошелька! (Ну, до этих-то нравственных высот мы сейчас и в России доросли, то есть – докатились!).

Как-то вечером на скамеечке к нам подсел местный таджик по имени Рашид, возраста приблизительно пятидесяти лет, знакомый Валерия Валерьяновича. Он рассказал, что скоро приезжает его сын после окончания педагогического института, и нужно будет устраивать его на работу. Кудасов тут же: «Рашид, отдай его рабочим в мою партию, хоть один в твоей семье будет честным человеком!». Тот, хитро улыбаясь, возразил: «Ты хочешь ему жизнь сломать!? Чтобы у него не было ни денег, ни семьи! Нет уж! Я купил ему место продавца в промтоварном магазине, пусть поработает, наберёт денег на невесту, дом, машину и обстановку, а потом если захочет, пусть идёт работать в геологическую партию, в школу учителем, куда хочет и кем хочет!».

Один шофёр грузового автомобиля «КамАЗ» рассказал: «Чтобы сесть за руль своей машины на автобазе, я отдал пять тысяч рублей заведующему гаражом. Зато я получил право использовать этот грузовик на любую подработку по своему усмотрению. Правда, только во внерабочее время». Я спросил его: «А что будет с отданными тобой деньгами при увольнении из этой автобазы?». «При уходе также продам «КамАЗ». Только уже не завгару, а напрямую другому шофёру и уже за шесть – семь тысяч рублей!».

Путь социалистического развития советских среднеазиатских республик, был совершенно не похожим ни на какой другой. Он являлся уникальным не только для СССР, но и для всего мира. И чем дальше от крупных городов и центров цивилизации, чем выше в горах были расположены кишлаки, тем больше в этом клубке человеческих взаимоотношений и в быту проглядывало различных архаичных черт. Тут проступали и элементы феодализма, родо-племенной патриархальности, заметно усиливалось влияние на повседневную жизнь законов шариата, и всё более древний уклад жизни одного и того же народа можно было наблюдать. В отдельных, наиболее сильно оторванных от долин, почти непроходимых горных посёлках можно было застать отношения времён нескольких столетий давности – патриархальные родо-племенные.

Время застыло, законсервировалось в них на неизвестный срок, пока не настигнет новое время. И вот тогда бурей ворвётся новая, чуждая, даже враждебная им жизнь, разрушит, разметает их столетиями устоявшийся мир. Самое интересное, что ни аксакалы, ни молодёжь таких затерянных мирков не хотели революционных потрясений и немыслимо быстрого развития своих общин, гигантских рывков к знаниям, просвещению и благам цивилизации. Им было хорошо здесь и сейчас. На мой взгляд, они совершенно справедливо считали, что новая жизнь просто сметёт их со всеми своими устоявшимися ценностями и привычным образом жизни, и что в период больших перемен жить им станет намного хуже.