Восток – дело тонкое…

Борис и вправду оказался болтливым не в меру. Причём ничего остроумного или, просто умного он не говорил, легко порхал с одной темы на другую, безостановочно сыпал поверхностными фразами о том и о сём. В общем, нёс ахинею, не давая никому вставить слово и заполняя звуками своего голоса всё пространство комнаты. Наша честная компания с изумлением взирала на неутомимого разрушителя привычной тёплой атмосферы неторопливого задушевного общения. Никого он не задевал, не обижал, но и поговорить нам не давал. Сначала мы многозначительно понимающе переглядывались и печально вздыхали. Наконец, спустя некоторое время, примирились с мыслью, что сегодняшний вечер безнадёжно испорчен и стали потихоньку расходиться по комнатам.

Однако у Валерия Валерьяновича было на этот счёт другое мнение. Некоторое время он, молча, приглядывался к Борису. Затем спросил незваного приехавшего гостя: «Знаешь ли ты минерал собакит?». Борис смешался от неожиданного вопроса, на несколько секунд даже замолчал, пытаясь определить подвох, но не нашёл его и неуверенно протянул: «Да-а-а, что-то такое слышал… Вроде это из каких-то магматических пород…излившихся…». У Кудасова на лице не дрогнул ни один мускул, он снова, молча, не глядя на собеседника, потягивал вино из широченной толстой белой керамической пиалы. Борис успокоился и с новой силой продолжил наслаждаться звуками собственного голоса.

Валерий Валерьянович неожиданно на полуслове перебил его:

«Неправильно. Собакит – это любой камень на дороге, которым кидают в надоедливых, беспрерывно тявкающих собак, мешающих беседовать нормальным людям!». При этом Кудасов поднял голову, и нехорошо улыбаясь, посмотрел прямо в глаза говоруну ничего хорошего не предвещавшим взглядом. Теперь Борис понял всё и сразу. Он окончательно стушевался, замолчал, несколько раз вставил в начавшийся общий разговор односложные слова и междометия, а вскоре и вовсе покинул нашу комнату, сославшись на невыносимую усталость после дороги. Впрочем, это было совершенно излишним, потому что он до такой степени всем нам надоел, что никто его удерживать и не собирался, даже ради соблюдения видимых приличий. Спустя некоторое время задушевная атмосфера снова полностью вернулась к нам, наладилась общая беседа с весёлыми остроумными репликами, смехом и просто с хорошим настроением.

8. Суслик

В один из дней Кудасов решил показать нам работу буровых установок своей гидрогеологической партии прямо в полевых условиях. На его «УАЗике» поехали на площадку, где три буровые установки пытались дойти до водоносного горизонта на границе двух колхозов. Кудасов всегда старался делать именно так. Когда вода была найдена, он отдавал её на поле того колхоза, председатель которого смог больше расположить его к себе, выдвинув «более веские аргументы» и тем самым доказав необходимость в воде именно своего колхоза. Какого «веса» были аргументы, Валерий Валерьянович скромно умалчивал. Однако, учитывая ценность воды в засушливой Средней Азии, а также глубину её залегания и трудоёмкость бурения и добычи, мы догадывались, насколько дорого обходилось председателям расположение Кудасова!

Оглядевшись по сторонам, мы поразились: бурение велось прямо на арбузной бахче. Это был неожиданный (никто не предупредил нас об этом) и очень приятный сюрприз! Тем более, что раньше никто из нас ни на какой бахче (ни на арбузной, ни на дынной, за исключением разве что тыквенной) не бывал. Мы должны были находиться рядом с буровыми установками, и с нетерпением ждали обеденного перерыва. Как только бурение приостановилось, один из буровых мастеров – Миша повёл нас к арбузам. Он рассказал, что им разрешено председателем колхоза на всё время полевых работ пользоваться этой бахчой без ограничений. Это был один из его «аргументов» Кудасову, на который, впрочем, сам Кудасов не обращал ни малейшего внимания – для него этот допуск к арбузам был только небольшой любезностью и на веский «аргумент» никак не тянул!

А, впрочем, нам это было всё равно, главное, что бахча была в нашем полном распоряжении. Миша начал рассказывать и показывать, как нужно выбирать арбузы. Он надавливал на него, поднося к уху, рассматривал его жёлтое пятно в месте соприкосновения с землёй и засохший отросток. Мы внимательно слушали, смотрели, но в практическом воплощении полученных знаний мало преуспели и предложили Мише самому выбрать для нас что-нибудь стоящее. Усевшись около спелого арбуза, достали нож и приготовились разрезать его. Однако наш гид по бахче повёл себя очень странно. Он поднял арбуз примерно на уровень пояса и вдруг уронил его! Мы ахнули от неожиданности. Арбуз раскололся на три большие части. Миша спокойно достал из него сердцевину и предложил нам. Отвечая на наши недоумённые взгляды, сказал: «Мы здесь едим только самую вкусную часть арбузов – их сердцевинки. Сначала выкидывать оставшуюся часть спелого вкусного арбуза было жалко, но их здесь просто пропадает столько (переспевают, не успевают вывезти на базар или оптовому покупателю и тому подобное), что перестали переживать».