Восток в философско-исторической концепции К. Маркса и Ф. Энгельса

Вещная (общественная) и личная (естественная) связь, по мнению К. Маркса, – не просто две различные всемирно-исторические формы связи индивидов. Различие здесь переходит в противоположность. Если история, по Марксу, есть развертывание во времени природных задатков человека, то один из них – общительность – в своем стремлении к наиболее полному обнаружению, постепенно выливается в форму вещной связи, игнорирующей племенные, политические и прочие различия людей и стремящейся в пределе ко всемирности. Борьба вещного и личного начал охватывает всю историю добуржуазных обществ. Она начинается на Востоке.

Здесь вещная связь (межобщинный товарный обмен) оказывает значительное воздействие на развитие патриархальных институтов – от общины до «объединяющего единого начала».

Обмен товарами, первоначально возникающий там, где вступают в контакт различные общины, постепенно проникает во внутреннюю жизнь общин, способствует дальнейшему развитию товарности производства и, в конце концов, приводит к индивидуальной обработке земли и частному распределению. Ф. Энгельс писал: «Тем самым товарная форма и деньги проникают во внутрихозяйственную жизнь общин, связанных непосредственно общественным производством; они рвут общинные связи одну за другой и разлагают общину на множество частных производителей. Сначала деньги, как это можно наблюдать в Индии, ставят на место совместной обработки земли индивидуальное возделывание ее; затем они, путем окончательного раздела пахотной земли, уничтожают общую собственность на поля… Какие бы другие причины, коренящиеся в развитии производства, ни участвовали в этом процессе, все же деньги остаются наиболее могущественным орудием их воздействия на общины»[111].

Однако дальше индивидуального владения землей процесс разложения первобытных общин на Востоке, как правило, не идет. Отсутствие частной собственности на землю – важнейшая черта Азии[112].

То, что общины, подвергаясь воздействию обмена, не доходят до частной собственности, следует объяснить в первую очередь особенностями земледелия на Востоке. К. Маркс и Ф. Энгельс называют целый ряд причин устойчивости общин: зависимость земледелия в Азии от искусственного орошения делает несамостоятельным отдельного производителя и порождает контроль над ним со стороны общины и государства[113]; неизменность общин вызывается также характерным для них сочетанием земледелия и ремесла[114]; натуральность хозяйства превращает общины в мирные коллективы, которые не связаны с войной, ведущей к усилению роли рабства и крепостничества[115]; кастовые различия в некоторых странах превращаются в сильнейшее препятствие какого бы то ни было развития и др.

Каким бы значительным не находить цивилизующее воздействие обмена на общины, его силу не следует преувеличивать. Деформация общинной жизни осуществляется лишь до определенного предела, и общины выступают в итоге как «полуварварские» – «полуцивилизованные»[116].

Высокая жизнеспособность первобытных общин в Азии привела к тому, что здесь стало невозможно сколько-нибудь успешное развитие внутри общин классового неравенства и угнетения. Античная форма классовой дифференциации – классическое рабство, но оно сделалось «господствующей формой производства» лишь у тех народов, «которые в своем развитии пошли дальше древней общины»[117]. На Востоке широкое развитие получило лишь домашнее рабство[118], постоянный спутник патриархальных отношений.

Однако формирование классов в истории осуществляется, по выражению Ф. Энгельса, «двояким путем»[119]. Наряду с античным, существует восточный путь. Если первый основывается на разложении общин, то второй достигает цели, используя их устойчивость. На Востоке имеет место превращение в эксплуататорский класс лиц, которые возвышаются над общинами в силу своей принадлежности к сфере государственного управления[120].

Выше мы выяснили, что восточное государство возникает как патриархальная власть, радеющая об общих интересах общин. Поначалу отечески заботливая, она со временем приходит к антагонистическим противоречиям с общинами. Как происходит эта метаморфоза государственной власти?