Восток в философско-исторической концепции К. Маркса и Ф. Энгельса

Таким образом, борьба естественных и общественных отношений на Востоке формально заканчивается победой первых. Но это вовсе не значит, что историю Востока следует рассматривать в конечном счете как неудавшуюся попытку выйти за рамки естественной фазы истории. Если, с одной стороны, Восток выступает как патриархальная государственная система сельских общин, то с другой – оба важнейших элемента этой системы, т.е. община и государство, а также их взаимные отношения, деформированы воздействием товарного производства. Последнее вызывало разложение наиболее примитивных общин, а также превратило государство в ассоциацию лиц, сплотившихся в господствующий над общинами класс. Вот почему патриархальный Восток может рассматриваться как ступень общественно-экономической эволюции.

В одной лишь сфере народной жизни Востока засилье естественного начала было, в сущности, неограниченным – в духовной. Восточный дух отражал господство естественных начал в системе материальных отношений людей; он пребывал в рабском пленении у природы.

Отсутствие частной собственности – настоящий ключ к восточному небу[127], писали К. Маркс и Ф. Энгельс. Что это значит? Отсутствие частной собственности – это состояние, при котором социальные отношения еще не получили развития или по крайней мере (как в случае в Востоком) – значительного развития, при котором, следовательно, производство атомизировано, т.е. сосредоточено в изолированных и самодовлеющих семейных и общинных коллективах, естественно сросшихся со средствами производства, с землей в первую очередь.

Не социальное общение, в ходе которого осуществляется обмен материальными и духовными благами, а жизненное общение с природой, стихийные силы которой господствуют над человеком, – вот что значит в итоге отсутствие частной собственности. Отсюда «грубый культ природы»[128], религиозность, препятствующая развитию рационального отношения к миру. «Мелкая земельная собственность, – писал К. Маркс даже о более развитых отношениях, – предполагает, что громадное большинство населения живет в деревнях, что преобладает не общественный, а изолированный труд; что, следовательно, при этом исключается разнообразие и развитие воспроизводства, то есть и материальных, и духовных условий его, исключаются условия рациональной культуры»[129].

Грубый культ природного мира, всех естественных условий на Востоке вызвал обожествление естественно развившихся институтов человеческого общежития, обусловливающих развитие производства. «Действительное присвоение посредством процесса труда, – писал К. Маркс, – происходит при таких предпосылках, которые сами не являются продуктом труда, а представляются его природными или божественными предпосылками»[130]. Вот почему на Востоке столь широко распространено обожествление носителей патриархальной власти и в особенности объединяющего единого начала[131].

Весьма поучительно сопоставить, хотя бы в общих чертах, воззрения К. Маркса на историю Востока и античности в 50 – 70-х годах XIX в.

Античность – более поздняя, а следовательно, более развитая стадия цивилизации, чем Восток. Восточная форма единства естественных и общественных отношений качественно отлична от античной. В силу особых исторических условий (синойкизм и т.д.) развитие товарно-денежных отношений в греко-римском мире оказывает большее разрушительное действие на сельские общины, чем на Востоке. Впервые в античную эпоху возникает частная собственность на землю. В то же время полис выступает как город, как центр ремесла и торговли. Создается оригинальная ситуация, когда основными фигурами общества становятся свободный мелкий крестьянин и независимый ремесленник[132].

Рабы образуют социально пассивный пьедестал этого общества; в качестве органических и естественных условий производства они поставлены в один ряд с прочими существами природы, например скотом[133]. Это общество в отличие от восточного не может быть устойчивым, так как не создает преград для неуклонного развития товарно-денежных отношений, имущественной дифференциации и т.п., которые и приводят античность к гибели. «Именно такое влияние оказывает у римлян развитие рабства, концентрация землевладения, обмен, денежные отношения, завоевания и т.д., несмотря на то, что все эти элементы до известного момента казались совместимыми с основой их общества и отчасти как будто лишь расширяли ее невинным образом, отчасти казались простыми злоупотреблениями, развившимися из этой основы»[134].

Итак, Восток и античность – две различные формы единства естественных и общественных отношений и соответственно две различные исторические судьбы: статичная живучесть в одном случае и подвижная эфемерность – в другом.