Вот брат твой!..

— Ты мне лучше скажи, мои-то где? Пришел вот, а окна — крест-накрест. Вот так штука, думаю, — уехали! А куда — Фрол, думаю, знает, надо зайти.

Фрол, явно озадаченный Яшкиными словами, удивленно смотрел на него.

— Дак ты што — ничего и не знаешь? Померли ведь Маркел-то с Василисой. До войны еще. Ты как пропал тогда, Маркел вскорости и захворал, рука отнялась. Мы-то все думали, отойдет, полегчает, а ему что ни день, хуже. На ногу перекинулось, а опосля и всего разбило. До весны пролежал, а там и убрался. А за ним и Василиса. Месяца три токо и пожила, а потом вся на глазах истаяла. Так рядком и положили обоих…

Яшка ошеломленно молчал. Мысль о том, что за десять лет отец с матерью могли умереть, даже не приходила ему в голову, все эти годы он числил их живыми, а они, оказывается, умерли еще до войны. И это нельзя было принять сразу. Как не очерствело Яшкино сердце в себялюбии и корысти, в нем еще оставался крохотный уголок, где хранились воспоминания о людях, которые выкормили и вырастили его. Пускай и редко, но все же он вспоминал о них, а они уже давным-давно лежали на деревенском кладбище. Рядком, как сказал Фрол…

Яшка сел рядом с Фролом на колоду. Достал папиросы, купленные в поезде, закурил. Спохватившись, протянул пачку Фролу, но тот отмахнулся, свернул махорочную цигарку. Молча покурили, потом Яшка встал.

— Ладно, пойду. Ты заходи вечером, Фрол, помянем отца с матерью.

— Погоди, — сказал Фрол. — Куда пойдешь-то, когда ключ у меня.

Он сходил в дом и вернулся с ключом.

— На… Все на месте в доме-то, как стояло, так и стоит. Я в первое-то время заходил, смотрел. Думал, может, ты объявишься. А потом перестал заходить. Так что иди, живи с богом…

Глава 7 Противостояние

Сделавшись нежданно-негаданно владельцем дома, Яшка не проявлял никакого интереса к его благоустройству, хотя за годы беспризорности многое в нем обветшало и требовало ремонта. Яшки это словно бы и не касалось, и он жил в родительском доме как случайный человек, как прохожий, которому удалось на время заиметь какой-никакой угол.

Но в конце концов это личное дело каждого — чинить ему крышу или нет, а вот то, что Яшка жил и не работал, — над этим деревенские задумывались поневоле. Правда, тут объяснение было — Яшка приехал не откуда-нибудь, а с золотых приисков, и, надо думать, приехал не с пустыми руками. За столько-то лет небось скопил на жизнь, вот и плюет теперь в потолок.

Так полагали многие, так полагал и Фрол Ненашев, который немало бы удивился, узнай, что Яшкиных сбережений едва хватило на этот месяц, когда он жил, как кум королю, и что нынче Яшка только и думает над тем, как бы раздобыть денег.

Но зачем, спрашивается, Фролу знать, есть у Яшки деньги или нет? Зачем вообще думать о человеке, от которого никто и никогда в деревне ласкового слова не слышал? А затем, что Фрол имел на Яшку виды. Став после смерти Маркела бригадиром охотников, он не отказался бы заполучить в бригаду такого стрелка, как Яшка, и даже закидывал удочку на этот счет, но Яшка не говорил ни да ни нет, словно и сам еще не решил, как ему быть.

Такая Яшкина неуверенность подтолкнула Фрола к действию, и он решил поговорить с человеком начистоту, а не ходить и дальше вокруг да около, хотя по прежнему опыту знал, что Яшка не любит, когда кто-нибудь интересуется его делами. Но Фрол надеялся, что время повлияло и на него, что Яшка переменился, стал мягче и покладистей. Это вроде бы подтверждал разговор в день приезда, когда Яшка удивил Фрола непривычным миролюбием. Не бычился, как бывало, не смотрел исподлобья. Жизнь кого хошь обкатает, думал Фрол, направляясь в один из дней к дому Яшки.

Тот встретил его сидя на крыльце, весь какой-то помятый и вялый, словно после душного дневного сна или, наоборот, после недосыпа.

— Чего невеселый? — спросил Фрол, поздоровавшись и присаживаясь на ступеньки.

— А с чего веселиться-то? Веселка вся кончилась, — ответил Яшка, показывая на валявшуюся у его ног бутылку из-под водки.

Фрол засмеялся.

— Нашел о чем печалиться! Рази это веселка, Яшк? Оно, конешно: с устатку иной раз и хряпнешь, дак опосля хоть головой в омут.

— А это кому как. Кому в омут, а кому и нет. Ты хвостом-то не бей, Фрол, говори, чего пришел?

— Дак чего? Хотел узнать, как у тебя дела. Работать-то думашь устраиваться?

— А тебе-то чего? — прищурился Яшка, сразу напомнив того вспыльчивого и неуравновешенного человека, каким Фрол его знал. — Ты что, легавый, что ли?

— Сразу уж и легавый! А спрашиваю потому, што работать тебе так и так придется, так што давай к нам в бригаду, а? Дело знаешь, учить тебя не придется.

— Это что же — вместе с Гришкой Вагиным, значит?

Гришка Вагин был тот самый охотник, который десять лет назад, на озере, советовал поступить с Яшкой по дедовским законам, и Фрол подивился Яшкиной злопамятности.

— Да ладно тебе, Яшк! Чего старое-то вспоминать? Стоко лет прошло, войну вон каку пережили, а ты все злобянку на сердце держишь.

— Злобянку? А не будь в тот раз тебя на озере — что тогда бы?

Фрол молчал.