Вот это любовь!

Зюзина (возмущённо). Не-е-ет! Не к слову! Ты что же думаешь, вот это всё (трясёт у него под носом толстой пачкой бумаг) из-за денег? Да?! Вот это вот… (в запале подносит к глазам недочитанную страницу), а я продолжу… я тебя щас словом убью, уничтожу паразита… да где же это… (ищет место, на котором накануне остановилась), вот!.. я начну опять сначала, ты меня перебил, гадёныш… Вот, слушай. Слушай, мерзавец, какая! бывает любовь!.. (Читает возбуждённо, с пафосом). Я знаю, родная, что эту ночь, как и множество других безрадостных ночей, ты опять провела в обнимку с подушкой, со своей любимой подушкой… (Отрывается от чтения, всхлипывает). Вот видишь, он понимает даже, как я люблю свою подушку! Так… где я остановилась… а, вот… (продолжает читать) …со своей любимой подушкой, единственной своей верной подругой, которой ты только и можешь доверить все свои горестные женские тайны и слёзы… (Отрывается от листа бумаги, всхлипывает, начинает плакать, плач постепенно переходит в неудержимые рыдания). Ну разве это не любовь?! А?!.. Ты только послушай, как он пишет! Как пишет! Горестные женские тайны и слёзы!.. Ну скажи, разве можно этому не поверить? А?! Ну скажи, можно?!

Тюпин (встаёт, возбуждённо начинает ходить по комнате, иногда взмахивает руками, задумчиво, тихо, постепенно повышает голос). Чёрт побери, а ведь могу, оказывается… Да, могу… Ещё как могу! Вот, пожалуйста, женский катарсис налицо… Женщина поверила! И плачет! Страдает! Вся в слезах! А что ещё нужно писателю? Выжать из женщины сопельки… И всего-то…

Зюзина перестаёт плакать, замирает в удивлении и, сопровождая поворотом головы метания Тюпина по комнате, растерянно молчит.

(Распаляется, начинает кричать, ещё быстрее ходит вперёд-назад по комнате, периодически возбуждённо и нервно взмахивает руками). А я, дурак!.. «Войну и мир» пытался написать… Я же талантлив! Я же могу!.. Вот ведь женщина плачет! Пла-а-чет! Даже рыдает! Значит, могу! Значит, убедителен!.. Всё, я понял свою ошибку! Надо было начинать не с глобальных проблем человечества, а с маленьких!.. коротеньких!.. слезливых!.. женских ме-ло-дра-мо-чек… Да-да-да!.. Я же могу, оказывается!.. Немедленно начинать! Немедленно! (Поворачивается в сторону двери, начинает движение к ней). Я всё понял! Немедленно!

Зюзина (хватает Тюпина за рукав, удерживает его от ухода, уверенно, грубо). Э-э, нет, дружочек! Понял, что я права, и разыграл мне тут (копирует Тюпина) ме-ло-дра-моч-ку с душевными муками?! Да ещё и смыться намерился! Нет, погодь-погодь, писатель недоделанный! Имей мужество мне вот прямо здесь и сейчас и прямо (тычет двумя пальцами в свои глаза) в глаза чистосердечно сознаться в своей наглой неправоте! А то нахамил тут на моего Алекса, нагадил на любовь, а подметать-то кто будет? А? Нет, дружочек мой невоспитанный, щас ты у меня на коленочках ползать тут будешь, пока я не соизволю снизойти до амнистии!.. Ишь ты какой, драпать наладился! За просто так! Без наказания!

Тюпин (примирительно, растерянно). Да нет, Зюзя… Просто…

Зюзина (перебивает, возмущённо, грубо). Не Зюзя я тебе, сколько можно повторять! Зюзина! Паспорт могу показать!.. (Отпускает рукав Тюпина, в возбуждении начинает молча ходить по комнате, останавливается напротив Тюпина, снижает непримиримый тон, почти примирительно, ехидно). Так что же, Тюпа, позорно дезертируешь с поля боя, да? Нахамил, и в кусты?

Тюпин (смущённо, сбивчиво). Просто я тут… я, в общем, кое-что понял… Мне надо… срочно…

Зюзина (неожиданно всхлипывает, с паузами, во время которых вытирает нос платком). Срочно… Всё ему надо срочно… Женился на мне срочно… как ошпаренный… Развёлся срочно… А что у меня в душе, ты хоть раз заглянул (прижимает кулак к груди) туда, в мою истерзанную безлюбьем душу? А? Ну хоть один разочек! А-а-а, не заглянул… А вот он, мой любимый Алекс, заглянул! Да! И увидел, что… каждую ночь… да вот, щас прочитаю… (берёт в руки бумагу с недочитанным текстом) вот, нашла… женские тайны и слёзы… а, ну да, я здесь остановилась… вот дальше, ты только послушай, как он в душу-то мою прямо заглядывает! (Читает со всхлипываниями). И я знаю, родная… (поднимает полные слёз глаза на Тюпина) …опять – родная!.. ты слышишь? – родная!.. (продолжает читать) …что каждую ночь ты обильно поливаешь свою верную тебе во всех твоих жизненных испытаниях подушку горючими и невидимыми жестокому и равнодушному миру слезами…

Тюпин (перебивает, ехидно). Поэма о подушке…

Зюзина (яростно, с плачем). О подушке, да?! Да что ты понимаешь, чурбан неотёсанный! Это поэма о душе! О моей истерзанной одиночеством и никем не любимой душе!

Тюпин (смеётся, иронически). Да о какой душе? О подушке…

Зюзина (подбоченилась, ехидно). А хоть бы и о подушке! Человек увидел душу даже в подушке! Поэт! А ты?! А ты, не то что в подушке, ты во мне душу не увидел! Хам!

Тюпин (хихикает). Ну всё правильно, любишь женщину – поэт, не любишь – хам… Ну ладно (вновь собирается уходить), пора идти.

Зюзина (ехидно). «Войну и мир» писать?

Тюпин (серьёзно, спокойно). К счастью, нет. Выздоровел потому как я от этого идиотизма…