Вот это попадос!

— Почему ты за меня всё решил? — я встала, отшатываясь от чересчур близко стоящего мужчины. — Откуда ты вообще знаешь, что мне нужно?

— Я тебя понимаю, — как будто невпопад ответил он, но я тоже его поняла.

— Ничего ты не понимаешь! Это не мой народ, я не орка. Да, мне жаль любых живых существ, но не настолько же! В моем мире куча горячих точек, каждый день новые сводки новостей одна кровавей другой — я просто не должна так реагировать на всё это! Так почему?..

Почему мне сейчас так больно, больно за чужой народ, ставший резко, в одночасье, моим? Почему именно в степи я чувствую себя как дома? И почему сейчас я понимаю, что моего дома больше нет, одно лишь пепелище. Мне хотелось сказать еще много всего, еще больше спросить, но слов не осталось, из глаз брызнули слезы; нисколько не заботясь о том, что вся перемажусь в золе, я закрыла черными ладонями лицо. Со слезами выходила боль, но не вся: что–то оставалось, оседая в памяти и на сердце, как пепел, укрывший золотую траву степи.

— Это нормально, — нежные руки легли на мой затылок, прижимая к груди. — Ты становишься частью мира, он принимает тебя, ты принимаешь его, впускаешь внутрь и пропускаешь через себя. Он меняет тебя, а ты сможешь изменить его.

— Я не хочу меняться, я хочу вернуться домой, — из чистого упрямства ответила я, потому что в эту минуту я точно не могла уверенно сказать, что желаю вернуться. Вернуться раньше, чем отомстить.

Мой ночной гость ничего не ответил, а мне и не нужны его слова. Хотелось, чтобы кто–то побыл рядом, — такой, с которым хорошо и комфортно молчать, молчать обо всем на свете: о доме, об орках, о людях, о том, что еще ждет меня впереди. И я знала, что и в моем молчании он понимает меня.

Мы перемещаемся из степи и резко оказываемся где–то в горах среди цветущих альпийских лугов. Подобные прыжки в пространстве уже не удивляли, и красота не радовала: слишком яркая картина сгоревшего поселения до сих пор перед глазами и застилает всё вокруг.

— Почему тебя так долго не было в моих снах? — спросила я после продолжительного молчания.

— Скажи, а ты уверена, что хочешь меня видеть и дальше? — вопросом на вопрос ответил он.

— Конечно, — не задумываясь сказала я.

— Даже не зная, кто я? Не боишься потом пожалеть?

— Лучше жалеть о том, что сделано, — так говорят в моем мире.

— В каком именно твоем мире так говорят? — улыбнулся собеседник.

— Ты прекрасно понял: в моем родном, — я чувствую, как он пытается уйти от ответа.

— Ты вернешься домой, — грустно вздохнул красавец, — а я останусь. Я думал, новые воспоминания подарят мне что–то взамен давно утраченных, но при мысли о тебе, о том, что когда–нибудь и ты исчезнешь, только хуже.

— Так значит, это ты не хочешь меня видеть…

От этого становится обидно, независимо от причины: всегда неприятно, когда от тебя отказываются.

— Я очень хочу тебя видеть, но подумай о другом. А не сделает ли связь со мной и тебя заложницей этого места? Не привяжет так, что и ты однажды не сможешь покинуть мой пустой мир?

Я никогда не задумывалась о ситуации под таким углом и не нашлась, что ответить сразу.

— Я боюсь еще и за тебя… даже только за тебя. Сам я всё переживу, у меня просто нет выбора, я бессмертен и неуязвим здесь. Поэтому давай видеться реже хотя бы до того, как тебе удастся что–нибудь выяснить обо мне и об этом месте.

Предложение выглядело логичным и разумным, но, наверное, сегодняшнее настроение после всего увиденного и случившегося у меня было таким, что не позволяло трезво смотреть на вещи и взвешенно принимать решения.

— А если я так о тебе ничего и не узнаю? Или узнаю, но это случится очень нескоро?

Ночи, в которых я сама человек с другим прекрасным человеком, как ничто иное скрашивали мое пребывание в этом мире в теле орки, являясь отдушиной, заставляя пережидать и переживать день, чтобы встретить ночью его. Не хотелось лишаться последней радости.

— Ты всё сможешь, уверен, — мужчина обнял меня и прижал к себе. — Просто будем немного осторожнее. Я готов рискнуть многим, но не тобой.

— Ладно, будем считать это дополнительным стимулом для сбора информации, — улыбнулась я, с неохотой принимая его позицию. Особых надежд на то, что я смогу что–нибудь разузнать до Авардона, я не питала. — Но ты мне кое–что задолжал.

— Что именно? — незнакомец нахмурился, а я удивлялась собственной смелости и наглости.

— Вот это.

Я сама дотронулась до его губ: если уж наши встречи станут более редкими, то их необходимо сделать красочнее и насыщеннее. Всем, не только ему, нужны новые воспоминания, и его губы, ответившие сразу, его руки, притянувшие ближе, его волосы, упавшие на мое лицо, — всё это будет небольшой компенсацией за то, что я уже пережила и еще переживу в этом мире.

Жаль только, что всё закончилось слишком быстро, — последние прикосновения, последняя ласка и невысказанные слова прощания в голубых глазах… Я тоже не прощаюсь: слова всегда всё портят, порой в молчании слышится намного больше, чем в ничего, в общем–то, не значащих словах.

Глава 9. Ох, рано встает охрана