Вот это попадос!

И вот после всего, что случилось со мной в реальности и в нереальности, я просыпалась под стоны, охи и ахи вынужденного соседа по комнате.

Луаронас страдал после вчерашнего — стакан воды выпил с жадностью, а от завтрака отказался едва ли не с ужасом в глазах и крепко прижатой ладонью ко рту.

— Гхыш, — эльф недоуменно смотрел на свою руку, будто не узнавая родную конечность, — а где мое кольцо?

— Ты что, ничего из вчерашнего не помнишь?

Теперь мне действительно стало жаль товарища: все–таки подобные подвиги должны оставаться в памяти если не в назидание, так хотя бы чтобы посмеяться или внукам рассказать.

Решив не говорить ничего эльфу, дабы раньше времени не испортить эффект, я потащила его на первый этаж. И пусть за ночь погром прибрали и придали залу относительно нормальный вид, следы молний и расколотые столы и табуретки, грудой сваленные в углу, говорили о произошедшем весьма красноречиво.

— Это что, всё я? — наконец обрел дар речи Луаронас.

Я, сложив руки на груди, кивнула.

— Да не может быть!

— Еще как может. Трактирщик и охранник не дадут соврать.

— Ладно, — принял решение эльф, — за такое кольца не жалко. Интересно, а повторить смогу? Раньше цепь молний мне никогда не давалась…

— В безлюдном пустом месте проверять будешь, — вернула я размечтавшегося темного на землю. — А сейчас красим твои волосы и уходим.

Очередной стон был мне ответом, но возражать Луаронас не стал, только еще раз окинул взглядом творение своих рук и пошел обратно в комнату, периодически оглядываясь то на особо сильные прожженные дыры, то на поломанную мебель.

Выполнив всё в соответствии с указаниями торговца, продавшего нам темно–русую травяную краску для волос, разведя порошок в нужных пропорциях и нанеся на белые эльфийские локоны по всей длине, я стала с нетерпением ждать результата.

Результат превзошел все мои ожидания: эльф получился ядрено–рыжим! Когда Луаронас смыл в тазу краску и посмотрел на меня, ожидая реакции, я честно постаралась не смеяться, но прорывающиеся хрюки таки переросли в здоровый и заливистый ржач. Темный эльф схватил прядь — да так и застыл, чтобы через секунду с ревом броситься на меня.

— Это ты, всё ты и твои дурацкие идеи!

Я пыталась уворачиваться от разошедшегося и порыжевшего темного, но смех мешал, а успокоиться не получалась. Вот у меня компашка: рыжий темный эльф и желто–полосатый пчело–дракон!

— Налысо побрею! — продолжал буйствовать эльф.

— Давай лучше тебя побреем, — не переставая смеяться, предложила я. — Только представь, как выгодно будут смотреться твои уши!

— Да ну тебя!

Луаронас поднялся и обреченно опустился на кровать. Мне сразу стало совестно, что так глумилась над темным горем.

— Ладно тебе, — присела я на кровать, но на расстоянии, чтобы успеть вскочить, если что. — Волосы не зубы, не расстраивайся. Может, смоется еще, и тогда вернется твой родной цвет.

— С тобой я как–то привык рассчитывать на худшие варианты, — буркнул Луаронас, но мои слова все–таки вселили в него надежду.

— Я сейчас позавтракаю, раз ты не голоден, и выдвигаемся, — очень оптимистично запланировала я.

Выдвинуться так просто не удалось. Луаронас пытался сделать хоть что–нибудь со своими огненно–рыжими лохмами, но даже после третьего мытья краска не поблекла ни на тон, сохраняя прежнюю яркость. Наверное, очень качественная попалась. Подозреваю, что на нормальных человеческих волосах такого эффекта не было бы, только эльфу от этого не легче. Поэтому он решил временно походить в головном уборе. И тут выяснилась интересная особенность всех ушастых, над которой я раньше не задумывалась: шапка не надевалась. Точнее, она надевалась, но уши с жесткими хрящами, намного тверже человеческих, рвались наружу и оставаться под шапкой категорически не желали. Шапка сползала и не держалась на голове. Прорезать дырки по моему совету (сказанному сквозь смех со слезами) Луаронас почему–то отказался — он вообще, несмотря на очень позитивный рыжий вид, пребывал совсем не в лучшем расположении духа. Платок, который я попробовала повязать ему, закрепив под шеей, тоже держался плохо, да и смотрелся настолько нелепо, что лучше уж рыжим. В путь мы выдвинулись часа через два, когда перепробовали все варианты — оставалось только состричь, но темный, которого я теперь назвала рыжим, не дался, надеясь закрасить поверх любым другим, только бы не рыжим. Правда от желтого, который остался после Ульта, он тоже отчего–то отказался. Думаю, что в таком настроении эльф вполне смог бы повторить вчерашнюю цепь молний, — во всяком случае, взглядом в мою сторону он метал их неплохо и убедительно.

А потом мы пришли к Ульту. Никогда бы не подумала, что драконы могут издавать такие хрюкающие звуки, услышав которые, Луаронас окончательно разозлился, развернулся и пошел вперед в гордом одиночестве. Мы же с Ультом шли и переглядывались. Кстати, улыбаться вполне так узнаваемо драконы, оказывается, тоже умеют. И насмехаться, и усмехаться, и еще много чего обидного для объекта насмешек, но забавного для рядом идущего.