Вот я

Никто и близко не понимает, много ли у него волос — и потому, что все свои волосы нельзя увидеть (даже при помощи нескольких зеркал, уж поверьте), и потому, что глаза-то тоже свои.

Когда мальчики были еще малы и не задавались вопросом, зачем я их спрашиваю — и можно было надеяться, что они никому об этом не расскажут, — я спрашивал их, сильно ли я лысый. Я наклонялся, растрепывал волосы так, чтобы было видно, где мне мерещились залысины, и просил их описать мне меня.

— С виду нормально, — обычно говорили они. — Разве что-то не так?

— Да в общем, как у всех.

— Но разве не кажется, что вот тут они растут пореже?

— Да вроде нет.

— Вроде нет? Или нет?

— Нет?

— Это я вас прошу помочь. Можете вы нормально посмотреть и точно мне сказать?

А то, что они видели у меня на голове, — это был костыль, результат фармацевтического вмешательства — микроскопические ручки Арона и Гура удерживали корни моих волос изнутри. В своем облысении я винил гены и стресс. В этом смысле оно не отличалось от других недугов.

Эффект пропеции основан на угнетении тестостерона. Один из хорошо отслеженных и широко распространенных побочных эффектов — ослабление либидо. Это факт, а не просто вероятность, и не оправдание. Жаль, что я не говорил об этом Джулии. Но я не мог, поскольку не мог ей признаться, что принимаю пропецию, поскольку не мог признаться, что мне не все равно, как я выгляжу. Лучше пусть думает, что она меня не возбуждает.

Несколько месяцев спустя после того как дети начали у меня бывать, я однажды принимал ванну с Бенджи. Мы разговаривали про "Одиссею", детскую версию которой он недавно закончил читать, и о том, как невыносимо, видимо, было Одиссею скрывать, кто он такой, после того, как он наконец попал домой, и почему иначе было нельзя.

— Мало просто вернуться домой, — сказал Бенджи. — Надо быть в силах там остаться.

Я сказал:

— Ты так прав, Бенджи!

Я всегда называл его по имени, когда гордился им.

— Ты правда вроде лысеешь, — сказал он.

— Что?

— Лысеешь вроде.

— Правда?

— Ну, типа того.

— А раньше ты пытался меня щадить?

— Не знаю.

— А где я лысею?

— Не знаю.

— Ну потрогай пальцем в тех местах.

Я наклонил голову, но никаких прикосновений не почувствовал.

— Бенджи! — окликнул я его, глядя на воду.

— Ты не лысеешь.

Я поднял голову.

— Тогда зачем ты сказал?

— Мне хотелось, чтобы тебе было приятно.

Как играть настоящую лысость

Раньше мы на каждое Рождество ходили в ресторан сычуаньской кухни, впятером. Мы поднимали детей к аквариуму, держали, пока не задрожат руки, заказывали все горячие закуски, где только нет свинины. В последний из таких походов, на Рождество, в печенье с предсказаниями меня ждала записочка: "Ты не призрак". Мы эти записочки читали вслух, такой ритуал, а я, увидев фразу "Ты не призрак", прочел: "Всегда есть какой-то способ".

С десяток лет спустя я лишился всех волос всего за месяц. На Рождественский сочельник внезапно объявился Бенджи с вагоном китайской еды, которой хватило бы на семью из пяти человек.

— Ты прошелся по всему меню? — спросил я, смеясь от радости при виде такого забавного изобилия.

— Только трефного[42], — сказал он.

— Ты переживаешь, что мне одиноко?

— А ты переживаешь, что я переживаю?

Мы ели на диване, держа тарелки на коленях, загромоздив журнальный столик дымящимися коробками. Потянувшись за добавкой, Бенджи пристроил пустую тарелку на заставленный столик, взял мою голову в ладони и чуть наклонил вниз. Будь это хотя бы чуть менее неожиданно, я бы сообразил, как выкрутиться. Но когда это уже произошло, я сдался: положил руки на колени и закрыл глаза.

— Что, рук не хватает, да?

— Мне и не надо.

— Ох, Бенджи.

— Серьезно, — сказал он. — Полно волос, никакой лысины.

— Врач предупреждал меня, хотя и много лет назад, что так будет: как перестанешь принимать таблетки, сразу облысеешь, махом. Я тогда ему не поверил. Или подумал, что стану исключением.

— Ну и как оно?

— Когда стоит так, что орехи можно колоть?

— Пап, я ем.

— Когда можешь отжиматься, держа руки за спиной?

— Уже не рад, что спросил, — сказал Бенджи, не в силах сдержать улыбку.

— Знаешь, мне тут раз понадобилось яйцо.

— Да ну? — подыграл он.

— Да. Я тут кое-что затеял печь.

— Ты часто печешь.

— Все время. Удивляюсь, что не пеку сейчас, рассказывая тебе это. В общем, я чего-то пек и обнаружил, что мне не хватает одного яйца. Разве бывает что-то хуже?

— И помыслить невозможно ничего хуже.

— Ага? — Нам обоим уже не терпелось добраться до развязки. — Ну я решил: чем тащиться в магазин через снегопад и покупать одиннадцать лишних яиц, попробую-ка занять одно.

— Вот именно поэтому у тебя в кабинете висит диплом "Национальная премия за лучшую еврейскую книгу 1998 года".

— Идише копф, — сказал я, постучав себя пальцем по лбу.

— Жаль, что ты мне не настоящий отец, — сказал Бенджи с мокрыми от задавленного смеха глазами.