Вот идет человек. Роман-автобиография

Настала наша очередь говорить с ребе. Отец положил на стол записочку, где были перечислены причины, приведшие нас к нему. Ребе внимательно прочел ее, посмотрел на меня испытующе и как будто с тревогой и сказал: «Что ж, Йешая сын Арона, ты носишь имя доброго Сайки Розума?» «Да, — ответил за меня отец, — разве у него не взгляд Сайки, ребе?» «Да, у него в точности такой же взгляд», — ответил ребе и снова посмотрел на меня немного недоверчиво, но на этот раз, пожалуй, с чуть большим любопытством. «Тебе скоро будет тринадцать, сын мой, и ты уже год прожил вдали от дома, а сейчас снова собираешься в другой город», — сказал он, подглядывая в записочку, которую положил перед ним мой отец. «Что ж, Йешая сын Арона, — он тяжело вздохнул, — да благословит тебя Господь и да убережет он тебя от любопытства. Ты видишь, дитя мое, Творец хранит свои тайны в вечности, и люди могут узнать и понять лишь то, что Ему угодно. И Он не любит, когда люди слишком любопытны. Даже Мойше-рабейну, когда ему надо было выбирать между золотом и огнем, и он из любопытства потянулся к золоту, даже его ангел толкнул к огню, и он обжег себе язык и всю жизнь потом шепелявил. Запомни, сын мой, даже великие люди, если они чересчур любопытны, обжигают себе язык, и да благословит тебя Господь и убережет от любопытства, чтобы отцу твоему ты принес еще много радости!» И он дотронулся своей прохладной тонкой рукой до моей головы и сказал: «Омейн». «Омейн», — повторили мы с отцом, и на этом наш разговор с ребе был окончен.

Благословение праведника из Чорткова, впрочем, так никогда и не исполнилось. Главной чертой моего характера было и остается любопытство. Любопытство во всем: из любопытства я пугал детей на перекрестке, когда мы ночью возвращались домой из хедера. Из любопытства я приклеил к столу горячим воском бороду Шимшеле Мильницера. Из любопытства я стоял под окном Ривкеле и пошел за ней до самых Залещиков. Из любопытства я прятался в кустах у реки, подглядывая за купающимися девушками. Из любопытства я все время заключал пари с самим собой. Из любопытства я слушал русского студента Чернякова, когда тот рассказывал про звезды и другие миры. Из любопытства я собирался отправиться в Станислав! А он, ребе, понял, что творится в моей душе, благословил меня и предостерег от чрезмерного любопытства. Его слова совершенно сбили меня с толку, и я про себя поклялся избавиться от этого дурного качества. Но оно, это любопытство, так никогда меня и не покинуло. Оно то и дело напоминало о себе, и как бы я ни надеялся и ни молился, чтобы пожелание ребе сбылось, оно сидело во мне, когда я молился и надеялся, проникало в мой мозг, укоренялось в моем сердце, стояло у меня перед глазами, что-то нашептывало мне в уши, росло вместе со мной год от года, становилось сильнее и крепче, чем мое собствен-ное тело, больше и глубже, чем все прочие мои желания. Пока я в какой-то момент не перестал пытаться от него избавиться. И тогда оно осталось у меня и со мной, не покидая меня ни на секунду, и я просто сказал себе, что, видно, не все пожелания и благословения сбываются. Я привык к своему любопытству, даже сдружился с ним, сохранил его до сегодняшнего дня и ни за что на свете не откажусь от него.

Через несколько дней я с легким сердцем покинул Городенку. Вся моя семья, все соседи и друзья провожали меня на новый вокзал. А когда поезд тронулся, я увидел из своего вагона, что карие глаза моего отца увлажнились и две большие слезы скатились по его лицу и бороде. Я второй раз видел своего отца плачущим.

Пожелание ребе, чтобы я принес еще много радости своему отцу, тоже не исполнилось. Отец умер через несколько лет, мы с ним так и не увиделись. Пусть земля ему будет легким пухом, раз уж жизнь его была такой тяжелой.

21