Вот так мы теперь живем

Я не стал бы так долго оправдываться, не скажи Вы однажды, что, если такое случится, между нами произойдет окончательный разрыв. Думай я, что Вы исполните свою угрозу, я бы очень горевал и Гетта была бы несчастна. Когда мужчина любит, он должен сказать о своей любви, и будь что будет. Вы бы не считали меня мужчиной, если бы я не открылся Гетте. Любезный друг, подождите день или два, прежде чем отвечать, и, если можете, не изгоняйте нас из Вашего сердца.

Ваш любящий друг

Пол Монтегю

Роджер не стал ждать и одного дня – или даже часа. Он получил письмо за завтраком, выбежал на террасу, несколько минут расхаживал по ней, затем поспешил к столу и написал ответ. Все это время лицо его было багровым от гнева, глаза пылали негодованием.

Старая французская пословица гласит: тот, кто оправдывается, сам себя обвиняет. Вы не написали бы всех этих слов, если бы не считали себя лживым и неблагодарным. Вы знали, кого я люблю, и пошли, и сделали подкоп под мое сокровище, и украли его. Вы разрушили мою жизнь, и я никогда Вас не прощу.

Вы просите не изгонять Вас из моего сердца. Как смеете Вы объединять себя с ней, говоря о моих чувствах! Ее я не изгоню из моего сердца никогда. Она будет там утром, днем и ночью, и какой будет моя любовь к ней, такой будет и моя к Вам вражда.

Роджер Карбери

То было совсем не христианское письмо, однако в своих краях Роджер Карбери слыл добрым христианином.

Генриетта рассказала матери все сразу, как та вернулась.

– Маменька, здесь был Пол Монтегю.

– Он всегда приходит, когда меня нет.

– Это произошло случайно. Он не мог знать, что ты уйдешь к господам Лидхему и Лойтеру.

– Я в этом не уверена, Гетта.

– В таком случае, маменька, он мог узнать только от тебя, да и то, мне кажется, ты надумала идти уже перед самым выходом. Но, маменька, какое это имеет значение? Он был здесь, и я ему сказала…

– Ты не приняла его предложение?

– Приняла, маменька.

– Даже не спросив меня?

– Маменька, ты знала. Я не выйду за него замуж, не спросив тебя. Как я могла не ответить ему, когда он спросил… люблю ли я его!

– Замуж! Как ты можешь за него выйти? Все, что у него было, вложено в Мельмоттово дело, а оно лопнуло. Он разорен и, насколько я могу судить, опорочен связью с Мельмоттом.

– Ой, маменька, не говори так!

– Но я так говорю. Мне очень больно. Я правда думала, что после всех неприятностей с Феликсом ты постараешься меня утешить. Но ты такая же, как он, – даже хуже, ты не подвергалась таким искушениям, как бедный мальчик! И ты разобьешь кузену сердце. Бедный Роджер! Я ему сочувствую. Он столько нам помогал! Но ты совершенно этого не ценишь.

– Я очень ценю кузена Роджера.

– И чем ты это показала? И чем ты показала любовь ко мне? У нас был бы дом. Теперь мы обречены голодать. Гетта, ты поступила со мной даже хуже Феликса.

Леди Карбери в гневе стремительно вышла из комнаты и поднялась к себе в спальню.

Глава LXVII. Сэр Феликс встает на защиту сестры