Вот так мы теперь живем

До нынешней поры сэр Феликс Карбери едва ли особенно страдал от последствий своих недостатков. Он промотал состояние, лишился армейского патента, внушил презрение всем, с кем имел дело, растерял старых друзей и не завел новых, практически разорил сестру и мать, но, выражаясь собственным языком, всегда ухитрялся «продолжать игру». Он ел и пил, играл, охотился и забавлялся так, как принято у светских молодых людей. До сих пор он держался на плаву, но теперь ему казалось, что все кончено. Лежа в постели в доме у матери, он сосчитал все свои богатства. У него было несколько фунтов наличными, стопка Грендолловых расписок на общую сумму фунтов двести, и мистер Мельмотт был должен ему шестьсот фунтов. Куда податься, к кому прибегнуть? Постепенно Феликс выяснил все подробности поездки в Ливерпуль – как Мари задержала на вокзале полиция, как мистер Брон вернул Мельмотту деньги Мари и как о его роли в несостоявшемся побеге сделалось известно всем. Он не смел показаться в клубе, не мог пойти к Мельмотту домой и даже на улицу стыдился выглянуть при свете дня. Матери он почти боялся. Теперь, когда надежды на блестящий брак рухнули и его пропитание целиком зависело от нее, он уже не мог ею помыкать – да и она не раболепствовала перед ним, как прежде.

Одно было ясно: надо превратить имеющиеся средства в наличные. С этой целью сэр Феликс написал и Майлзу Грендоллу, и Мельмотту. Первому он сообщил, что уезжает из города – возможно, на некоторый срок – и вынужден попросить чек на причитающуюся ему сумму. Ему трудно поверить, что племянник герцога Олбери не может заплатить долг чести в размере двухсот фунтов, но, коли так, он вынужден будет обратиться к самому герцогу. Читатель догадается, что Майлз Грендолл ничего ему не ответил. В письме к Мельмотту сэр Феликс ограничился непосредственным делом. Он не упомянул Мари, или гнев великого человека, или свое место в совете директоров, только напомнил, что Мельмотт по-прежнему должен ему шестьсот фунтов, и попросил отправить ему чек на указанную сумму. Ответ Мельмотта оправдал надежды сэра Феликса лишь отчасти и не так, как он рассчитывал. На Уэльбек-стрит пришел клерк из конторы мистера Мельмотта и вручил сэру Феликсу сертификат Южной Центрально-Тихоокеанской и Мексиканской железной дороги на шестьсот фунтов, стребовав прежде расписку в получении указанной суммы. Клерк от имени своего хозяина объяснил, что деньги были переданы мистеру Мельмотту на покупку акций. Сэр Феликс был рад получить хоть что-нибудь, поэтому расписался за деньги и взял сертификат. Это произошло в день после вестминстерских выборов, когда результаты были еще неизвестны – и когда акции железной дороги упали очень низко. Сэр Феликс осведомился, сколько они стоят на данный момент. Клерк ответил, что цену не знает, но вот акции, если сэр Феликс хочет их взять. Разумеется, он их взял и поспешил в Сити. Там ему назвали цену примерно в половину причитавшейся ему суммы. Брокер, которому он показал сертификат, не мог ответить ничего определенного. Да, акции котировались очень высоко, потом началась паника. Они могут подрасти – или, что вероятнее, совсем обесценятся. Сэр Феликс вслух обругал Великого Дельца и оставил сертификат для продажи. С ливерпульской истории он впервые вышел из дому до темноты.

Однако больше всего в эти дни он страдал от скуки. Прошлая жизнь не научила его самостоятельно себя занимать. Он не читал. Мыслительный процесс был ему недоступен. И он с юности и дня не посвятил труду. Он мог лежать в постели. Мог есть и пить. Мог курить и сидеть без дела. Мог играть в карты, мог забавляться с женщинами – желательно из низшего круга. Больше ничего мир ему предложить не мог. Поэтому он вновь отправился к Руби Рагглз.