Вот так мы теперь живем

– Не понимаю отчего. Насколько я знаю джентльменов, искренности их чувств верить нельзя, а некоторые из них и вовсе бесчувственны.

– Мисс Мельмотт, вы не знаете славного Запада. Весь ваш прошлый опыт почерпнут в этой изнеженной и холодной стране, где больше не умеют любить. На золотых берегах, омываемых Тихим океаном, мужчины по-прежнему верны, а женщины – нежны.

– Быть может, мне лучше подождать и посмотреть, мистер Фискер.

Однако мистер Фискер так не считал. На золотых берегах могли сыскаться другие мужчины, желающие быть верными.

– И затем, – продолжал он, ловко прибегая к наиболее вескому аргументу, – законы, регулирующие собственность женщины, в Штатах прямо противоположны тем, какие установила здесь мужская алчность. У нас жена может затребовать свою долю собственности мужа, но то, что принадлежит ей, принадлежит ей одной. Америка, безусловно, страна для женщин – и Калифорния в особенности.

– Ах… про это я все узнаю, когда проживу там несколько месяцев.

– С вашего позволения, мисс Мельмотт, вы вступите в Сан-Франциско при куда лучших предзнаменованиях, если приедете туда замужней дамой или обрученной невестой.

– В Калифорнии мало уважают незамужних дам?

– Не в том дело. Мисс Мельмотт, вы понимаете, о чем я.

– О да.

– Давайте идти по жизни вместе. Мы оба исключительно хорошо обеспечены. Сейчас я трачу на свой дом тридцать тысяч в год. Вы сами все увидите. Если мы объединим наши капиталы, то заживем шире всех других.

– Не уверена, что хочу жить очень уж широко. Я уже видела, до чего такое доводит, мистер Фискер.

– С моей стороны вы можете такого не опасаться, мисс Мельмотт. Я не смогу тронуть и доллар из ваших денег. Так великолепно было бы въехать в Сан-Франциско мужем и женой.

– Я не собираюсь думать о замужестве, пока не проживу там какое-то время и не осмотрюсь.

– И пока не увидите дом! Что ж, в этом что-то есть. Дом на месте, уверяю вас. У меня нет ни малейших опасений, что он вам не понравится. Однако, если бы мы обручились, я мог бы во всем о вас заботиться. Как вам ехать в Сан-Франциско совершенно одной? Ах, мисс Мельмотт, я так вас обожаю!

Вряд ли последнее заверение сильно впечатлило Мари. Однако предшествующие доводы произвели известное действие.

– В таком случае я скажу вам, как это будет, – объявила она.

– Как? – И он, вскочив, обнял ее за талию.

– Не так, мистер Фискер, – сказала Мари, отстраняясь. – А вот как: вы можете считать, что помолвлены со мной.

– Я счастливейший человек на этом континенте, – объявил Фискер, на радостях позабыв, что он не в Соединенных Штатах.

– Однако, если в Сан-Франциско я выясню что-нибудь, что побудит меня изменить решение, я его изменю. Вы мне нравитесь, но я не стану прыгать в темноту и выходить за кота в мешке.

– Вы совершенно правы, – сказал он, – совершенно правы.

– На корабле можете сообщить, что мы помолвлены, а я скажу мадам Мельмотт. Они с Кроллом не поедут дальше Нью-Йорка.

– Мы же не будем из-за этого убиваться, а?

– Это не особо важно. Что ж. Дальше я поеду с миссис Хартл, если она согласится.

– Она будет счастлива.

– Ей мы тоже скажем, что помолвлены.

– Милая моя!

– Но если во Фриско, как вы его называете, у меня возникнут основания передумать, вы не затянете меня в церковь всеми канатами Калифорнии. Что ж, думаю, теперь, если хочешь, ты можешь меня поцеловать.

И так – вернее, на таких условиях – мистер Фискер и Мари Мельмотт заключили помолвку.

Оставшиеся дела в Англии Фискер провернул очень быстро. В Хэмпстеде теперь знали, что он помолвлен с Мари Мельмотт, а вскоре стало известно, что мадам Мельмотт выходит за герра Кролла. Отец одной дамы и муж другой умер настолько недавно, что обе помолвки могли вызвать известные нарекания. Однако Мельмотт так отличался от всех и в жизни, и в смерти, что, по общему мнению, его родных не следовало мерить обычной мерой. Это, впрочем, и не имело особого значения, поскольку обе дамы вскоре уехали и Хэмпстед больше о них не слышал.

Третьего сентября мадам Мельмотт, Мари, миссис Хартл, Гамильтон К. Фискер и герр Кролл отплыли из Ливерпуля в Нью-Йорк, и все три дамы решили никогда больше не возвращаться в страну, о которой у них остались только неприятные воспоминания. Автор настоящей хроники позволит себе заглянуть вперед ровно настолько, чтобы сообщить читателю, что Мари Мельмотт вскоре после приезда в Сан-Франциско и впрямь стала женой Гамильтона К. Фискера.

Глава XCIX. Леди Карбери и мистер Брон