Вован-дурак. Киносценарий (СИ)

ГАРИК: И снова при помощи карты. Дело все в том, что этот м… взял моду, какой-нибудь из малолетних девчат с первых курсов отработки у себя назначать за невосторженный образ мышления, а потом стирал им память об этом событии. Мы всей школой думали, что там да как. В конце концов, четырнадцатого февраля, в день, так сказать, святого Валентина, нас со Сьюзен догоняет Дафна и говорит, что Астория под раздачу попала. Гляжу в карту – точно! Этот ё… пи… запер ее в своем кабинете и гоняется за ней. Я – туда, сказал еще Сьюзен позвонить тёте, чтобы та ментов привела. С собой у меня как раз наган был, купленный в Косом переулке в магазине антиквариата. Дошел до кабинета, а там и Амелия подоспела. Открываем, и видим картину маслом, приготовления к действию во всей красе. Так эта тварь ё… не то что не сдалась, она на нас попёрла. Вот и… короче, семь пуль в барабане, двумя попал, этого хватило.

АНДРОМЕДА: Ничего себе! Это же было опасно! Как же у тебя только мысль возникла...

ДОРА: Ну, ты даёшь, Гарри! А я-то думала, как это так оказалось, что Локхарт на суде хромал как инвалид. А оно вон оно что! Молодец!

ТЕД: Правильно, мочить педофилов! Хорошо ты сделал, что остановил его.

СИРИУС: Ну, Гарри! Ну, крестник! Это же... как мёдом по сердцу!

ГАРИК: Не то слово! Ты бы видел, Бродяга, какие глаза были на следующий день у Дамблдора, когда Амелия пришла и объявила об аресте Локхарта.

СИРИУС: Чё, серьёзно? И он не знает, что это ты Локхарта подстрелил?

ГАРИК: Нет, конечно. Я чё, дурной, колоться перед ним? Он не следак, я не вор, так что пускай идёт на ху...тор бабочек ловить со своим «общим благом».

СИРИУС: Это как?

ГАРИК: Каком кверху. Вспомни, Бродяга, как и за что тебя посадили и кто был председателем судилища.

СИРИУС: Так меня и не судили толком, Дамблдор заявил, что нечего судить такого, как я. Сломали палочку и засунули на зону, так двенадцать зим и отбыл до амнистии.

ГАРИК: Ну вот. А потом выяснилось, что виновен был все-таки другой, а ты незаконно лишен свободы. И что, дражайший директор хотя бы извинился?

СИРИУС: Нет, конечно. С чего бы ему извиняться? Даже бородой не шевельнул.

ГАРИК: Ну вот. А меня, пока ты сидел, он засунул к так называемой тетушке Петунии, мотивируя это тем, что они якобы единственная моя родня.

СИРИУС: ОН СДЕЛАЛ ЧТО?

ГАРИК: Именно то, что я тебе только что сказал.

СИРИУС: Быть такого не может. Лили, она же не любила сестру из-за того, что та ненавидела волшебство. И ты воспитывался у них?

ГАРИК: Где-то до одиннадцати лет. Потом мне всё это надоело, и я оттуда убежал. Ну, а потом, в Косом переулке, встретил Дору, на Рождество приехал сюда на каникулы, ну и вот, тётя Энди переписала опеку на себя, теперь мой дом тут.

СИРИУС: Что уж и говорить, если я не смог, то ты, Энди, правильно сделала. Ты же вроде следующей в очереди на опеку была после меня, я ж помню завещание Джеймса.

АНДРОМЕДА: Когда я ходила в «Гринготтс» оформлять на себя опеку над Гарри, то там меня известили, что завещание Джеймса запечатано по указу Дамблдора.

СИРИУС: Вот ё... п... старый, т... чтоб его... и за бороду... м... н... х... засунуть... к... седыми... да по всей... н... ч... с... выродок!!! (переводит дух) Я же всё помню, я же был там, когда Сохатый и Лили составляли завещание на случай, если их не станет. Первым в очереди на опекунство был я, потом – вы, Энди и Тед, потом – Эми, потом мой кореш Альфред Гринграсс, потом Лонгботтомы.

ГАРИК: А как это так получилось, что ты, Бродяга, не смог опеку надо мной получить?

СИРИУС: Хагрид… когда я примчался в ваш дом и обнаружил Сохатого и Лили убитыми, а тебя живым, я забрал одеаяло с тобой и уже собирался было уезжать домой. Тут появляется Хагрид и потребовал отдать тебя, ссылаясь на распоряжение Дамблдора. А я этого делать не собирался, намеревался воспитать тебя сам… этот громила стукнул мне по башке, отобрал одеяло с тобой и забрал мой мотоцикл, когда же я отошел от страшного удара, то его и след простыл. В порыве отчаяния я погнался за Питером, вот и добегался, мать…!

АНДРОМЕДА: Хагрид? Так он же не умеет самостоятельно что-то решать, всё за него Дамблдор решает.

СИРИУС: Вот именно. А я молодой был, тупой, как пробка, верил этой бородатой скотине. За преданность свою и пострадал. Слава Мерлину, кончились мучения. Теперь по-другому жить начну.

АНДРОМЕДА (подозрительно): И как же именно?

СИРИУС: Восстановлю помолвку с Амелией, это во-первых. А во-вторых, объявлю тебя, Гарри, своим наследником.

АНДРОМЕДА: С чего бы это?

СИРИУС: Во-первых, потому что так мы с Джеймсом договорились еще тогда. В те времена, если помнишь, я был не женат, все, дурак, нагуляться хотел. Вот и нагулялся, …! (смеётся, словно лает) А во-вторых, потому что благодаря стараниям нашего неуважаемого директора, засунувшего меня на зону, я, скорее всего, не смогу иметь детей. На мне прямая линия рода Блэков прервётся. Если смотреть по побочным ветвям, так первый наследник мужского пола – это сын твоей сестры Нарциссы. Насколько я знаю Люциуса, так сын должен был по стопам отца пойти. А отдавать свое имущество ему лично мне очень не хочется.