Возлюбленная юга

Всего в кабинете находилось три человека в чёрных балахонах. Лиц их разглядеть было невозможно из-за глубоких капюшонов, спускающихся чуть ли не до подбородка. Не произнося ни слова, я обошла их на приемлемом расстоянии, чтобы встать за кресло Его Величества. К слову, лорд МакАлистер был явно не слишком рад моему вмешательству.

Странно, как показывала практика последнего месяца, Император был не против моего присутствия практически на всех мероприятиях. Однако моё негодование рассеялось, не оставив после себя и следа, стоило лишь мне поднять взгляд. На ткани этих людей в районе лба белыми нитями было вышито око.

Я закаменела, чувствуя, как страх липкой паутиной оплёл сердце. Перед глазами мгновенно встали кровавые картины нападения. Сколько бы времени не прошло, я чётко помнила всевозможные подробности, которые до сих пор снились мне в кошмарах. Жрецы бога Жизни. Их метка, казалось, заклеймила мой разум навсегда.

— То есть вы желаете остаться во дворце, — задумчиво произнёс лорд МакАлистер, похоже, возобновив прерванный разговор, — на каких правах?

— Ваше Величество, вам должно быть известно, что мы имеем право находиться во дворце при определённых условиях, — спокойно произнёс жрец, стоящий к нам ближе всех. Я подавила в себе желание нахмуриться. Особые условия?

— Вы хотите сказать, что ощущаете рождение меченного ребёнка? — поинтересовался Император. И пусть голос его был сух, я определённо чётко услышала в нём звонкость от напряжения.

— Не рождение, — мягко поправил его священнослужитель, — скорее, скорое зачатие или малый срок ношения плода.

— Практически век вы не пользовались этим правом, и сейчас…

— Бог Жизни никогда не ошибается, — покачал головой жрец. — Вы лишь посредники между его волей и народом, ничего более. Господин послал весточку, что во дворце будет зачат или уже вынашивается пророческое дитя. Мы же, его верные слуги, обязаны охранять плод, поцелованный богом, от любого пагубного влияния.

— В связи с недавним случаем я могу поставить под сомнение ваше «мирное» пребывание на территории дворца, — хмуро процедил Император.

— И тогда настроите против себя всех посредником бога Жизни, — мягко протянул священнослужитель. — Побойтесь гнева господа, видит светлый пантеон, за время своего правления вы натворили много тёмных дел против религии.

Я невольно напряглась, ожидая ответных действий со стороны супруга, но таковых не последовало. Лорд МакАлистер молчал, внимательно смотрел перед собой, но ничего не говорил. И с неким запоздалым сожалением я осознала, что ситуация проигрышная. Как бы ни хотелось Императору им отказать, он не мог, лазейки в тех правилах, похоже, действительно не было.

Жрецы прекрасно осознавали это с самого начала, им не имело смысла опасаться решения правителя, ведь оно при любом раскладе склонялось лишь в одну сторону. Стало противно. Я молча следила за тем, как лорд подвинул к себе некую бумагу и, пробежавшись по ней взглядом, поставил размашистую роспись, накрыв сверху печатью.

Витиевато поблагодарив Его Величество за сотрудничество, священнослужители поспешили удалиться из кабинета. Дождавшись, когда их шаги растворятся в привычном шуме дворца, я обогнула стол, заняв их место. Сложила руки на груди, недовольно качнула головой, прежде чем спросить:

— О чём они говорили?

— Вам не следовало сюда приходить, — холодно произнёс Император, так и не подняв глаз на меня.

— Что за правило? — повторно произнесла.

— Вот почему я не слишком жалую всех этих членов религиозного общества, — сказал, словно выплюнул, — у них свои правила, свои законы, свои «поданные», — лорд поморщился, резко поднял голову, обжигая меня взглядом. — Ещё и вы на мою голову свалились, монашка в обличие принцессы.

Я пошатнулась, будто от пощёчины. В горле застыл горький ком, а грудь распирало от слов, которых я не могла выдавить из себя. Уверенные и злые слова прожигали душу, вызывая приступы гнева. Казалось бы, Император нарочно забыл, что далеко не по своей воле я жила в монастыре, что выбора у меня, по сути, никогда и не существовало.

— А я не жалую слабых мужчин, которые стремятся сорвать злость на ни в чём неповинной супруге, — сухо отчеканила в ответ, развернувшись на пятках.

Желание покинуть кабинет было оглушающим. Спорить и дальше с лордом МакАлистер я не желала, хотя бы потому, что после его слов было до слёз обидно. Я понимала, что для него появление жрецов Жизни во дворце было неожиданным и неприятным известием, с которым не хотелось мириться, но это не означало, что вымещение негодования на мне, как на бывшей прислужнице монастыря, принесло бы должное облегчение.

И я почти достигла дверей, желая с достоинством выйти в коридор, как была остановлена. Стоило лишь моей ладони опуститься на ручку, как на мои плечи тут же легли чужие руки, заставляя развернуться.