Возмездие за безумие

– Юля – наша, а значит и Галя – наша. И баста, чтобы я не слышал больше эти разговорчики «не нашего уровня», «голь перекатная» и прочее, – окончательно решил отец Виктора, поставив, таким образом, мать на место и дозволив ей только одно – баловать ребёнка, как умеют это делать деды. А уж в этом матери Виктора отказать было нельзя; баловала, как могла, и как разрешала невестка. Вставшая на защиту дочери с первого мгновения его появления, Галя строго лимитировала сначала тисканья и улюлюканье, потом покупку башмачков, шапочек, штанишек, позже – сладостей и игрушек. Заваливая и задаривая единственную на тот момент внучку, родители Ухова словно предчувствовали, что этот ребёнок будет их единственным наследником при жизни. Так и случилось: Полин и племянники Виктора родились уже после их смерти.

Ухов оглянулся вокруг, плохо соображая, кто эти люди, что стоят кольцом вокруг них. Тело девочки до сих пор было не прикрыто, ждали криминалистов, которые, услыхав про смертельный случай, не торопились.

– Который час? – зачем-то спросил Виктор у полицейского, глядящего на него с откровенной жалостью.

– Без пяти три.

– Без пяти три, – повторил Ухов, как эхо, и снова погрузился в свои мысли.

Всего час назад, без пяти два Галя заглянула к нему в комнату и сказала, что пошла на полчаса на рынок. Почти сразу после её ухода пальчиком по стеклу двери стукнула Полин, объясняя, что выйдет на минутку.

– А где Юля? – спросил Виктор у младшей дочери также через дверь – похмелье от новогодней ночи до сих пор гуляло в голове и придавало телу тяжесть.

– По телефону разговаривает. С Ромой. Ты туда не ходи, – приказала Полин тоном матери. Виктор сразу же уловил те самые категоричные нотки, оспаривать которые ему было так трудно в последнее время. А ведь когда-то Галя была покладистой и терпеливой. Она так нежно любила его, так внимательно заботилась о Юлечке.

Сидя на диване перед включённым телевизором, Виктор вспоминал времена, когда они уже переехали в эту квартиру. Прекрасную, казавшуюся огромной после той крохотной комнатки, что была в их распоряжении в родительском доме, светлую, в таком красивом доме. И не беда, что квартира «на девятом подветренном», как проворчала мать Виктора, посетив её сразу же после получения ордера. Главное – это их гнёздышко, которое теперь они с Галиной начнут обживать на свой вкус. Виктор осматривался и отмечал, что следы последнего ремонта уже сходят окончательно. Обои выцвели, местами оборвались, местами отклеились, краска на подоконниках потускнела, паркетный пол обшаркался. Но теперь было не до ремонтов, на них не было денег, как не было их на новую мебель, сантехнику, бытовые приборы… Нескончаемый перечень, способный отравить любую психику, сделать больным всякого здорового. Поэтому Ухов, по принципу обходиться малым, довольствовался тем, что есть. Чего нельзя было сказать о жене. Ей-то, как раз, не удавалось абстрагироваться от быта, и рай в шалаше никак не подходил, хоть с милым, хоть без него. Приученная им же, мужем, к комфорту, благополучию и достатку, Галя откровенно мучилась от стыда перед знакомыми и родными, и постоянно старалась отвлекать себя от реальности мечтами всякого рода. Глупая психология страуса, думающего, что закопав голову, он убережётся от беды. Нет, не видеть опасность – хуже, чем убегать от неё. Признание – путь к свободе. Отрицание – утопия и обречённость. А стыд перед другими? Вот ещё глупость! Прекратить общаться с теми самыми другими, что не способны понять происходящее. Что тут сложного?

Полусонное состояние мужчины прервали звуки далёкого разговора за стеной. Слова разобрать было невозможно. Прислушиваясь некоторое время к монотонному говору дочери, Ухов упёрся глазами в телевизор и, сам того не замечая, почти заснул. Разбудил его страшный стук в дверь и крики на площадке. Кто-то ломился к ним, выкрикивая их с Галей имена. Всунув ноги в растоптанные тапки, Виктор, в чём был – растянутых спортивных штанах и линялой майке, пошёл открывать.

– Ваша Юлечка упала! Там! Она внизу! Идите скорее! – Первое, что прокричала Ухову в раскрытую дверь соседка с шестого этажа. Эту женщину Виктор хорошо знал, чего не скажешь о других соседях подъезда, их гаражи были рядом.

– Чего? – Виктора покачивало, и в голове вдруг моментально застучало.

– Ваша девочка там! Упала! Идите скорее! – повторила соседка, хватая Виктора за руку и буквально вытаскивая на площадку. Как Ухов оказался в лифте, а потом рядом с Юлей, он не помнил. Очнулся только тогда, когда кто-то из толпы, пока ещё маленькой, всхлипнул:

– Она упала в двух метрах от меня. Ещё немного, и задавила бы.

Виктор оглянулся на звук, встал, никого не видя, сделал несколько шагов, качнулся:

– Дура. – Потом осел, не дойдя до лежащего тела каких-то полметра, и уже на четвереньках пополз к дочери, протягивая руки, и прося о помощи, – Юлечка! Доченька! Да помогите же кто-нибудь!